Агентство по найму явно переживало не лучшие дни – краска на вывеске выцвела, а само дерево перекосилось от дождей и солнца.

Я постояла у двери. Потом, глубоко вдохнув и набравшись решимости, воровато оглянулась и постучала. Не стоит стоять снаружи – кто-то может меня заметить.

Но ждать пришлось довольно долго, я даже постучалась ещё раз, прежде чем дверь резко распахнулась, и недовольный голос сварливо произнёс:

– Ну кто ещё там?

Я рассматривала мадам Овсянку и не узнавала. Лилея не кончила курса, потому что после смерти родителей ей пришлось покинуть пансион и взять управление делами в свои руки. Точнее долгами. Ходили слухи, что господин Овсянка разорился на каких-то махинациях с мехомобилями и покончил с собой. А его жена не вынесла позора и бедности и тоже умерла.

Я мало интересовалась сплетнями, поэтому помнила детали той истории довольно смутно. Но сейчас, глядя на Лилею и не узнавая её, подумала, что в них была высокая доля правды.

Овсянка выглядела старше меня, хотя ей должно исполниться лишь восемнадцать. У неё был нездоровый сероватый цвет лица и тёмные круги под глазами. Она была одета в старое шерстяное платье и застиранный поварской фартук.

Я успела лишь подумать, что, может, и зря пришла сюда, непонятно на что надеясь. Как вдруг лицо Лилеи просияло.

– Анна? Анна Веспер?! – воскликнула она удивлённо и бросилась меня обнимать.

Я чувствовала себя неловко и ждала момента, когда можно будет отстраниться и войти внутрь. Всё же меня разыскивали.

Но Лилея будто и не думала меня отпускать. Пришлось самой сделать шаг вперёд, заставляя её попятиться в дом.

– Как же я тебе рада, – произнесла она со слезами на глазах, когда наконец отстранилась.

– Я тоже рада тебя видеть, – не стала проявлять неделикатность и напоминать, что мы никогда не были настолько близкими подругами, чтобы обращаться друг к другу на «ты».

Всё же мне нужна была её помощь.

– Ой, что же я держу тебя в прихожей, – наконец опомнилась она, перестав меня рассматривать и пригласив пройти.

Я поднималась вслед за Овсянкой по скрипучей деревянной лестнице и рассматривала дом. Он явно помнил лучшие времена. Моё первое наблюдение, что дела идут не очень, подтверждалось и затёртыми обоями на стенах, и отсутствием ковра на ступенях, а главное тем, что мне открыла сама хозяйка, не послав кого-нибудь из слуг.

Похоже, слуги в этом доме отсутствовали.

Вряд ли здесь я найду помощь.

Лилея привела меня в такой же старый кабинет, который наверняка принадлежал ещё её отцу, и уселась за большой письменный стол с исцарапанной столешницей.

Мне она предложила стул напротив. Прежде чем сесть, я окинула сиденье внимательным взглядом. Платье, конечно, пришло в негодность, но мне не хотелось ещё и извалять его в пыли. Заметив это, Овсянка покраснела.

– Извини, Анна, мне пришлось рассчитать слуг. В данный момент это самая… приличная комната в доме. Его тоже придётся выставить на продажу, если я не выполню какой-нибудь заказ…

Лилея вновь стала той взрослой и серьёзной женщиной, что меня встретила.

Мне стало неловко, что я веду себя столь вызывающе.

– Это ты извини, – я стянула с ладоней перчатки, умирая от смущения и не зная, чем занять руки.

– А ты как здесь оказалась? – Овсянка наконец опомнилась и перешла к сути.

Я глубоко вдохнула и быстро произнесла:

– Мне нужна работа.

Потрясённое выражение её лица лучше всяких слов говорило, что такого поворота Лилея не ожидала. Я даже усмехнулась, до того забавно она выглядела.

Но опомнилась Лилея снова первой.

– Думаю, разговор нам предстоит небыстрый, поэтому предлагаю перекусить. Если тебя не смутит простота моего быта, конечно… – добавила она, краснея.