– Вера… Вы – Вера, – слышит она из-за спины.

Знакомый вроде бы голос. Не спрашивает, а вслух рассуждает. Обернулась. Мгновенно охватила фигуру.

Высокий мужчина в серых фланелевых брюках и глухо застегнутом сером пиджаке-кителе. Похожие носят католические священники и офицеры высших рангов. Небольшая сумка из хорошей, мягкой кожи с длинным ремнем ничуть не оттягивает плечо, не портит выправку. Пропорциональное тело. Стоит спокойно. Сильная мужская харизма… Похож на статую Давида, только бородатого, похудевшего и заматеревшего.

– Нестик! Господи, Нестик! – Вера кидается на шею опознанному приятелю. – Узнал! Значит, я не изменилась! – Обнимает, ощутив под пальцами напрягшиеся мускулы предплечья и притягивающий запах свежести. – Как ты тут очутился? Где живешь? Чем занимаешься? У меня завтра выставка открывается. Придешь?

Вопросы набегают один на другой. Как волны, смывающие друг друга.

Нестор сразу улавливает, что Веру совсем не занимает типичная женская заморочка насчет «постарела – не постарела». Понятно, что она обрадовалась встрече, ухватилась за возможность отвлечься от дорожной нервотрепки, от неприкаянности первых минут на новом месте… Но какой она стала? Получится ли с ней контакт?

– Веду занятия по духовному совершенствованию… – Многоточием в конце фразы Нестор прощупывает собеседницу. И привлекает, конечно. Незаконченность – она всегда притягивает. – Курс начинается послезавтра…

– Ой! Как интересно! А кто к тебе приходит? Как народ собираешь?

Нестор не успевает ответить – Вера уже отвернулась от него и лобызает высокого сутуловатого парня лет двадцати, точно так же засыпая его вопросами.

– Мам, я попал в пробку, – отстраняется он сердито. – Авария. Байкер на «харлее» подрезал синий «форд». Смылся, конечно. А двухдверная «букашка» шарахнулась от него. Естественно, впечаталась в автобус. – Отрывистые, короткие фразы, как нервные мазки, рисуют подробную и четкую картину. Хотя говорится, чтобы освободиться от испуга. Чужая трагедия притягивает и ужасает. – В мой автобус. Сбоку. За рулем разбитой машины – женщина… От удара ее голова мотнулась и пробила боковое окно… Рот открыт, глаза распахнуты. Ноль движения… После скрежета – полная тишина. Вдруг бряк – заколка выпала на асфальт. Серебристый лев… И волосы… Длинные, белые… рассыпались… Как живые…

Парень воспроизвел то, что описывал. Жестами. Непроизвольно. Так тряхнул головой, что с волос, стянутых в хвост, слетела аптекарская резинка.

«Форд», лев, блондинка… Нестор где-то на периферии сознания отмечает знакомые детали. Тропинка, обозначенная ими, отчетливо ведет к… Леля? Погибла Леля? Но ум его давно и настойчиво отучен от мысленного достраивания вероятных несчастий.

Да и Вера тут же отвлекает:

– Господи, Герочка, выкинь ты из головы этот кошмар! Лучше познакомься. Мой старый друг Нестор… Нестик, как тебя по отчеству? Да ладно, давай по-европейски, без этих причиндалов. Сынуля мой, Георгий. Победоносец. Экономист. Будущий. – Она снова приобнимает юношу, который насупился и уставился вниз, на свои ботинки. – Ты институт-то, надеюсь, не бросил?

Последний вопрос явно риторический. В материнской голове не нашлось бы места такой неприятности. Да и все остальное – вопросы, советы – она роняет так просто, для разговора. Художник слишком много времени проводит, одушевляя безмолвие бумаги, картона, холста. Услышать другого, вступить в диалог – это умение нужно поддерживать, развивать, а без должного ухода оно вянет и исчезает.

Нестор протягивает руку парнишке, сжимает его пальцы и не отпускает до тех пор, пока вялая ладошка не встрепенулась и карий взгляд не вырвался из угрюмости. Когда глаза посмотрели в глаза – только это называется встречей, знакомством.