Послушав нас некоторое время, он сказал, что если мы подчиняемся закону, то важен не закон сам по себе, а возможность освободиться от него, механически или благодаря развитию сознания. Он напомнил, что есть законы, управляющие мирами и поддерживающие их, законы, которым подчиняются планеты, законы, управляющие органической жизнью на Земле, законы психологического порядка, законы, управляющие миром атомов и так далее. Все эти миры, от наибольшего до наименьшего, расположены один внутри другого, подобно набору русских матрешек, и каждому из них соответствует определенный порядок законов. Должно быть, Гурджиев увидел написанное на наших лицах недоумение, поскольку часто возвращался к этой важной идее его учения. Он очень настойчиво пытался помочь нам рисунками и метафорами, которые мог понять даже ребенок.

«Итак, теперь вы видите, – сказал он нам однажды, – что человек живет, подчиняясь различным порядкам законов. Так происходит из-за одновременного действия различных порядков законов, принадлежащих высшим мирам лестницы Луча Творения, на которой Земля включена во все большие и большие миры».

Чтобы помочь нам в понимании столь новых для нас идей, Георгий Иванович начал адаптировать их для нашего уровня. Он поражал меня и моих молодых друзей, большинство из которых лишь недавно демобилизовались, изобретательностью своих объяснений.

«Представьте, – сказал он, – мальчика, родившегося в 1920 году. В 1940 году его призовут в армию, вместе с ровесниками. Так, с самого рождения, он неосознанно подчиняется порядку военных законов, с которыми столкнется только когда его призовут. Воинские законы зависят от страны, дивизии, полка, взвода и так далее – у каждого уровня свои законы.

Например, призванный молодой солдат находится под влиянием определенных законов. На действующей военной службе он будет подчиняться другим законам. Присоединившись, например, к своему взводу, он освободится от законов, довлеющих над ним при призыве, но будет зависеть от законов взвода, полка, дивизии и страны. Завершив свою военную службу, он временно освободится от определенных порядков законов. Таким образом, видите, порядок воинских законов содержит множество законов, о которых человек не знает».

Эти простые и конкретные образы постепенно раскрыли нам идеи масштаба и относительности, отличающие его учение.

Я закончу свой отчет о наших встречах с Гурджиевым в Константинополе, вспоминая его ответ на вопрос о бессмертии. Это было в Принкипо, незадолго до нашего отъезда. (Незадолго до этого умер хороший друг одного из членов нашей группы, и мы говорили об этом, когда пришел Гурджиев. Мы смущенно затихли, пойманные на праздной болтовне о деталях смерти покойника. Нам было стыдно, что мы говорили не о своей работе и наблюдениях.

Через некоторое время один из нас начал ерзать и кашлять, его нервозность выдавала, насколько трудно ему сформулировать свои мысли. «Я действительно не понимаю, – наконец произнес он, – как работа духовного характера ведет к бессмертию. Этот вопрос всегда беспокоил меня, для меня объяснение, которое вы дали о возможном выживании тонких тел, очень туманное».

Гурджиев оглядел нас тяжелым взглядом, а потом, с обычной мягкостью и спокойствием в голосе, сказал: «Да, это верно. Очень трудно представить, что такое возможно. Чтобы постигнуть подобную возможность, нам нужно знание различных функций человеческого тела и физических тел вообще. В лаборатории человеческого тела три вида пищи – физическая пища, воздух и впечатления – преобразуются не только в необходимые для жизни организма вещества, но и в тонкие вещества и энергии с более высокой частотой вибрации.