– Так значит, это не Монблан, а самая высокая гора в мире – Эверест! Но что это может значить?

Нужно ли говорить, что Генри не мог сомкнуть глаз! Он напряжённо думал, перебирая в голове подробности рассказанной матерью истории, перечитывал послание на открытке. Вскоре он понял, что непременно должен отправиться на выручку отцу. Он должен спасти его во что бы то ни стало.

Генри стал обдумывать план. Побег был назначен на завтрашний вечер. После того как мама уйдёт к себе, он тихонько выберется из дома и тронется в путь. К тому моменту, когда утром его хватятся, он будет уже далеко. С первыми лучами солнца Генри отбросил последние сомнения. Решение было принято, и мальчик наконец забылся сном.

Весь следующий день Генри не находил себе места. Дух захватывало от мысли, что он задумал самый настоящий побег!

Матушка с раннего утра хлопотала по хозяйству. Её не оставляло смутное предчувствие чего-то недоброго, но она гнала прочь дурные мысли.

Обычный день, такой же, как сотни других, пролетел незаметно. Пожелав друг другу добрых снов, Генри и Тереза разошлись по своим комнатам. Мальчик стал ждать. Он долго лежал без движения, прислушиваясь к каждому шороху за стеной в спальне матери. Вскоре всё стихло. Тереза уснула, и Генри тихонько вылез из-под одеяла, неслышно оделся, заправил постель, положил на подушку заранее приготовленную записку и вышел из комнаты.

Едва дыша, он спустился по лестнице и на цыпочках прошёл через гостиную. Дойдя до двери, Генри в последний раз оглянулся. Привычные, милые сердцу вещи наполняли маленькую комнату: стенные часы, старинный сервант с посудой, нарядный обеденный стол, мамины любимые, в розовых цветах, занавески… «Что мама подумает, когда обнаружит утром записку? Наверняка для неё это станет ударом…» Из глаз покатились слёзы. В ту же секунду Генри гневно отёр их рукавом куртки. «Я должен найти отца и спасти его».

Мальчик собрался с силами, неслышно открыл дверь и вышел в темноту.

Бархатное покрывало ночи опустилось на город, окутав тишиной и прохладой безлюдные узкие улочки. Лунный свет лился золотом на всё вокруг, и от этого дома, деревья, брусчатка улиц – казались удивительно красивыми, будто светились изнутри. Звёзды мириадами алмазов рассыпались по небу.

Генри торопился. Он шёл, не оглядываясь, оставляя позади ряды старых городских домов, улицу за улицей, он знал: нужно уйти как можно дальше до того момента, когда его хватятся. Наконец он миновал окраину городка. Перед ним простиралась широкая дорога, ведущая в Дувр. Ночью на ней не было ни души. Старые деревья по обеим её сторонам свились в густую чащу.

Генри остановился. Он вгляделся в тени ветвей, чёрным коридором обступивших дорогу, и почувствовал, как смутное, тревожное чувство закрадывается ему в сердце. Это был страх.

Он вглядывался в темноту, и будто сама неизвестность отвечала ему долгим молчаливым взглядом из самой гущи раскидистых ветвей, повисших над дорогой. «Ещё не поздно вернуться!» – ослепительной вспышкой пронеслась в голове мысль. Мальчик колебался мгновение, затем новое, суровое выражение появилось на его лице. Он будто рассердился сам на себя за проявленное малодушие, шумно вздохнул и ступил на дорогу.

Дувр был самым большим городом на многие мили вокруг. По широким улицам колесили новенькие блестящие автомобили, по рельсам с весёлым перезвоном катились вагоны трамваев. Стройные ряды фонарных столбов, украшенных затейливыми узорами, протянулись вдоль улиц. Чудесным ароматом манили уютные булочные и городские кофейни, а сияющие витрины будоражили воображение прохожих блеском и роскошью. Но сейчас, ранним утром, город был пуст и безлюден. Лишь изредка тишину нарушали шаги раннего прохожего. Суетливый и шумный город с восходом солнца просыпался и становился радушным и приветливым, но стоило ночи вступить в свои права, как он засыпал вновь.