Я возражать не стал. Выпил кружку кефира, чтобы лучше спалось, почистил зубы, разделся и лег в кровать. Сбор портфеля решил оставить на утро – глаза слипались, а тело уже отказывалось подчиняться.

Ваня клевал носом, но спать не шел – честно выполнял свою часть сделки. А ведь ему еще сочинение по английскому писать…

«Хорошо, что завтра в поликлинику. Отпустят пораньше. А потом выходные», – подумал я, и это была моя последняя адекватная мысль за вечер. Дальше мозг начал показывать странные, но забавные «сюжеты»: лилипутов, скачущих на конях по дороге из шоколада; папуасов, пляшущих вокруг компьютера, и прочий бред.

Все было таким цветастым, быстрым и… непонятным. Кто-то за кем-то бежит, кто-то от кого-то убегает. Вопли вперемешку со смехом. Люди, животные, монстры. Попробуй запомни!

Я не запомнил. Вернее, запомнил, но очень мало – список с именами. Ага, мне еще и какой-то список приснился. А остальные сны из головы вылетели, когда над ухом завизжал будильник.

Проснувшись, я первым делом полез в интернет – посмотреть, к чему снятся списки. Открыл наугад ссылку, нашел значение «список имен» и с замиранием сердца прочитал:

«К известию о смерти».

Я не очень-то верю сонникам: много в них чуши понаписано, которая не сбывается. Но настроение у меня испортилось. Еще бы – когда тебе с раннего утра известие о смерти пророчат, это не хухры-мухры!

Обычно за завтраком я болтаю с родителями и с Ваней, и прошу у мамы добавки, и шучу, и смеюсь на всю кухню. Потому что утро в нашей семье всегда доброе: горячая еда и никаких ссор. У Авдеевой наверняка по-другому – ее папа, когда в школу приходит, так орет, что стены сотрясаются. Бешеный какой-то! Верка, видимо, в отца пошла – она тоже бешеная: когда старшеклассник ее по лбу щелкнул, она в него портфелем запустила. Он-то ее несильно, а она со всей дури. Сумасшедшая!

Но сегодняшнее утро выдалось особенным. Придя на кухню, я четко дал понять, что встал не с той ноги.

– А я уже хотела вас будить. Вам какие бутерброды сделать – с сыром или с колбасой? – ласково спросила мама у меня и Вани.

– И с тем, и с тем, – бодро ответил Ваня, которому, похоже, приснилось что-то очень хорошее: он выглядел счастливым. В отличие от меня.

– Ты каждый день такая радостная. Другие мамы вечно уставшие, на детей срываются. А ты нет, – заметил я, усаживаясь за стол.

– Разве это плохо? – удивилась мама. – Вань, тебе чай?

– Какао, – Ваня сел рядом со мной и ткнул в плечо. – Ты чего такой хмурый?

Я не ответил, потому что следил за мамой, которая делала Ване завтрак. Она уже приготовила белую тарелку в синий горошек, чтобы положить на нее бутерброды. Ваня эту тарелку обожает. Как и оранжевую кружку. Ее мама тоже заботливо достала из шкафчика. А про меня забыла. Даже не спросила, что буду – чай или какао.

– А как же я? Мама! – окликнул я ее.

Мама повернулась ко мне с немым вопросом на лице. И Ваня тоже. Будто я сказал какую-то грубость. Но нет, я не хотел грубить – мне действительно было интересно, почему мама про меня забыла.

– Ты же не пьешь какао, – сказала она.

– А может, сегодня захотел? – возразил я. – А еще ты достала Ване его любимую посуду.

– Тебе ж пофиг, какая чашка и какая тарелка, – встрял Ваня. – Сам говорил.

– И почему ты повышаешь на меня голос? – строго спросила мама. – Хорошо, что отец на работу уехал и не слышал.

– Да у него вечные перепады настроения. Четырнадцать лет, а ведешь себя как идиот, – добавил Ваня.

Я закатил глаза: ну начинается! Снова Ян во всем виноват! И правда, хорошо, что отца нет, иначе бы втроем накинулись. Стервятники в человеческом облике. Уже и спросить ничего нельзя.