. Заметила я рассматривающего мою фотку Лукаса довольно поздно – только когда опомнилась, что в кармане телефона не оказалось. И уж начала быстро соображать, как объяснить всё это маме, которая направлялась с корзиной грязного белья через гостиную к нам, как вдруг братец заявил, что девушка на фото такая красивая, что он бы на ней даже женился. А после, на полном серьёзе спросил, знаю ли я её. Моему удивлению не было предела, но тогда я всё-таки смогла сориентироваться и отобрать у Лукаса смартфон, чтобы тот ненароком не показал ещё и маме свою новую «невесту». С тех пор я чаще стала сравнивать «до» и «после» макияжа Рии, придя только к одному выводу: она может сделать из любой заурядной девушки феноменальную красотку. Да так, что та преобразится до неузнаваемости.

– Цепь здесь лишняя, – уточнила Рия, снова оглядывая моё бело-розовое короткое платье с пышной юбкой и кивая на браслет-цепочку на моей руке.

– Ты забыла про свэг.

– Это уже не свэг, – фыркнула подруга, явно не понимая шутки. – Это, – она снова выразительно посмотрела на браслет, – ненужная брутальность в нежной романтике.

– Замечательно! Теперь все точно поймут, что я не нежная чика, и что могу и в нос дать. Надо было ещё сникерсы оставить. А, ой, погоди… Не ты ли их куда-то запихнула пока я переодевалась, чтобы я точно выглядела на этих каблуках как принцесска?

Рия засмеялась, открывая заднюю дверь припаркованного недалеко от трапа своего нью-йоркского ламборгини, чем изрядно меня удивила.

Нет, не тем, что я вновь увидела её любимую машину, а тем, что она не села на вперёд, ведь Рия всегда предпочитала водить сама. Вместо неё на водительское сидение уселся Лиам.

– Кстати, мне нравится эта татуировка, – Рия провела пальцами по руке до моего запястья, очерчивая трёх маленьких чёрных птичек, когда я уселась рядом с ней. – Что она значит?

– Ничего, просто тату, – улыбнулась я, немного солгав. Рия не почувствовала подвоха и тут же стала мне показывать различные фото на своём телефоне, так и не узнав, что это тату обозначало нас: меня, Рию и Алекса. Ведь, если чуть присмотреться, то было видно, что одна из этих птиц имела сломанное крыло и отставала, не имея возможности быть такими же, как первые две.

Татуировку я сделала спустя два месяца после исчезновения Рии. Конечно, любые вещи подобного рода при общении с ними могли вывести прессу на мою личность, но мне тогда было слишком плохо. И я поддалась искушению, раз за разом вспоминая, как мы с Алексом ходили вместе набивать мою первую татуировку. Тогда я чуть было не разревелась там на месте, хотя та была крошечной – буквально сантиметр в длину. Птиц набивать было тоже больно, но я крепилась и за весь сеанс не проронила ни слезинки.

Ведь, со слов Алекса, настоящие принцессы не плачут.

Лиам повернул ключ и плавно двинулся с места, увозя нас с Рией в город, уже зажигающийся неоновыми вывесками и вечерними огнями. Я прекрасно знала дорогу от аэропорта до виллы Уоллесов, и сейчас точно могла сказать: мы ехали не к ней. Скорее всего, зная Рию, мы точно завалимся на какую-нибудь крутую вечеринку в центре города.

Когда Лиам довёз нас до сверкающего огнями небоскрёба, я уже заразилась весёлым настроением от подруги. Когда мы вышли на тёплый вечерний воздух, она подцепила мою руку и повела меня ко входу, отсалютовав на прощание Лиаму. Поднявшись на стеклянном лифте на один из последних этажей, мы оказались в эпицентре тусовки, что уже была в самом разгаре. И, судя по дорогому алкоголю – точно частной.

– Это маленькая шалость Клэр, – шепнула мне на ухо Рия, а после уже громко поприветствовала невысокую брюнетку с каре, которая видимо и была той самой Клэр. Брюнетка счастливо взвизгнула при виде Рии и обняла сначала её, а потом и меня.