Конфликт удалось разрешить благодаря приезду в Москву Черногорского митрополита. Власти пошли на уступки: желающих оправиться на поселение в Новую Сербию и Славяно-Сербию отпустили по их желанию, часть волонтёров отправились на войну с Пруссией. Оставшиеся черногорцы поступили под командование сербского офицера, будущего писателя Симеона Пишчевича.

Планировалось сформировать на основе этого отряда сугубо черногорское подразделение российской армии. Однако тут вновь вмешался генерал Хорват.

Он стал зазывать людей Пишчевича и его самого в Новый Миргород (административный центр Новой Сербии), где создавались Македонский и Болгарский полки. Непосредственно Пишчевичу обещался чин подполковника. Также на молодого офицера оказывалось давление через князя Никиту Трубецкого и графа Петра Шувалова. В итоге он согласился подать прошение о переводе в Новую Сербию, пожертвовав даже придворной должностью, полученной немногим ранее.

Прибыв в Новый Миргород черногорская команда быстро разочаровалась в своём выборе.

Выплата жалования, а также преференций для рядовых задерживалась, а служба оказалась довольно тяжёлой. Болгарский полк, в который определили Пишчевича, существовал только на бумаге. Это не сулило ему быстрой карьеры, поскольку в боевых действиях это подразделение участвовать не могло.

Следует заметить, что в подавляющем большинстве черногорцы стали рядовыми поселенцами, поскольку не имели на родине офицерских чинов, которые можно было бы конвертировать в соответствующие российские звания.

В тоже время они чувствовали себя гораздо увереннее в отношении провинциальной сербской офицерской аристократии, нежели украинские «денщики» (фактические крепостные офицеров) или молдавские поселяне. Ведь последние с точки зрения родного княжества, находящегося неподалёку от Новой Сербии, были преступниками. Высылка из провинции для них была равносильна уголовному наказанию. Сказывался и задиристый нрав горцев.

Среди других простолюдинов провинции черногорцы стали проявлять наибольшую готовность к силовым действиям против Хорвата и его окружения.

В августе 1760 года был раскрыт заговор под руководством двух прапорщиков (Андреевича и Богдановича) из черногорской команды. Они планировали убийство командующего и ряда офицеров, захват провинциальной казны, уничтожение архива. С захваченными деньгами они планировали скрыться. Расследование выявило 69 участников данного заговора. Ответственность же была довольно мягкой – денежные штрафы и перевод в другие подразделения.

В том же году в Новой Сербии произошли события, которые командующий провинцией расценил как мятеж.

Воспользовавшись тем, что в ожидании набега крымцев поселянам было роздано оружие, группа солдат, унтер-офицеров и обер-офицеров (среди которых ведущую роль играли черногорцы) решила организовать демонстрацию у штаб-квартиры Хорвата и потребовать причитающегося жалования и провианта.

Командующий отдал приказ стрелять по демонстрантам картечью. В назидание другим «оппозиционерам» тела убитых несколько дней были выставлены на показ.

Сразу после данного инцидента Петербург принял версию ново-сербского «губернатора» об имевшем место мятеже. Но после восшествия на престол Петра III и Екатерины II эти события стали предметом расследований, по итогам которых Хорват лишился своей должности и был сослан в Вологду.

Решение же о закрытии «черногорского проекта» колонизации приграничных степей было принято российским властями ещё до трагических событий в Новой Сербии. Это произошло по итогам прихода в Россию последней крупной группы (800 человек) переселенцев, оформленных в документах как «черногорцы» в конце 1758 года.