Дипломатическая игра с Девлет-Гиреем II началась в преддверии главного сражения Северной войны.

В декабре 1708 года этот амбициозный чингизид вновь стал крымским ханом, а уже в январе 1709 года в Бахчисарай с поздравлением русского посла в Константинополе был отправлен дипломат Василий Блёклый. Это стало ответом на «чистосердечное приятельское объявление», которое хан передал русскому посольству при своем отъезде в Крым в декабре. Второй официальной целью посланца была передача просьбы хану выдать некрасовцев, ушедших к ногайцам на Кубань. Однако главной негласной целью Блёклого было выявление крымско-шведских контактов по созданию военного союза.

Миссия Блёклого показала, что «новый старый» хан пытался вести двойную игру со сторонами Северной войны.

С одной стороны Девлет-Гирей II делал очень смелые заявления, показывающие желание сблизиться с Россией. «Турки вас не любят… И Крым-де и я так хочем, чтоб Москва и Крым была одна земля… Естли б страна царского величества совершенно была со мной в союзе, то бы не был швед в вашей земле. И поляки на вас, ни казаки, не восстали. Они-де смотрят на меня все» – цитировал Блёклый в своём отчёте слова хана, сказанные ему.

С другой стороны хан лоббировал начало войны с Россией в верхах Османской империи. Накануне Полтавской битвы он согласился отрядить на помощь Карлу XII и его союзникам 40-тысячное войско, но не решался отправить его без санкции султана. Блёклый получил эту информацию из надёжных неофициальных источников, хотя Девлет-Гирей публично отрицал факт такой договорённости со шведами и поляками.

К слову сказать, крымский хан всё-таки получил тайный приказ великого визиря Чорлулу Али-паши оказать помощь шведам под Полтавой. Но было уже слишком поздно, т. к. к тому времени русские войска установили контроль над Запорожской сечью и перекрыли переправы через Днепр. А затем указание было дезавуировано самим султаном.

Посольство Блёклого было примечательно ещё тем, что не обладало царскими грамотами. Тем самым российская дипломатия демонстрировала, что не рассматривает крымского хана в качестве суверенного правителя. Однако лояльность со стороны Российского государства видимо уже становилось важным фактором легитимности хана в глазах крымских элит. В связи с этим был пущен слух, что царь предлагал Гирею золото, сокровища и чин управителя в Казанской земле, однако хан ответил отказом: «Я-де не хочу от царя ни жал, ни мёда».

Мечта Девлет-Гирея о войне с Россией исполнилась в 1710 году, когда султан Ахмед III наконец поддался дипломатическому натиску политических беженцев во главе с Карлом XII и стоявшей за ними Франции. Крымское войско не в малой степени поспособствовало неудаче Прутского похода Петра I, перерезав тыловые коммуникации русской армии в Молдавии и Причерноморье.

В условиях русско-турецкой войны Москва не была связана какими-либо обязательствами с Константинополем поэтому в манифестах к ногайцам всех орд и крымцам впервые после голицынских походов (1687 и 1689 годов) был озвучен призыв перейти под протекторат царя при расширении их автономных прав.

Прутский договор России и Турции (1711 год) разочаровал Девлет-Гирея.

Османы не смогли добиться внесения в трактат основного требования Крымского ханства о возобновлении выплаты «поминок». Отношения между ханом и великим визирем во время Прутской кампании обострились до предела, дошло до того, что Гирей открыто обвинил османского вельможу в получении взятки от русских. При султанском дворе снова начались разговоры о смещении слишком ретивого хана.

В это время вновь проявил активность уже подзабытый Давыденко. В феврале 1712 года он был доставлен в штаб фельдмаршала Шереметева в Прилуках, где озвучил неожиданную новость: хан и крымские мурзы просят от фельдмаршала и царя «тайной отповеди… хотят ли ево принять к стороне царского величества или нет», а также «пунктов, на чем ему в подданство притти».