– Евгеньич, кончай грузить пацана.

Депутат хочет возразить, но осекается, столкнувшись с мертвецки спокойным взглядом Любезного. Это спокойствие – лишь ширма, скрывающая за собой глубокий колодец тех проявлений человеческой сущности, перед которыми обычные люди испытывают подсознательный страх и смятение. Допив бокал коньяку, Депутат с недовольным лицом принимается считать остатки фишек.

Выиграв банк у Депутата, Святу, наконец, удается побороть давление, вызванное дороговизной игры. Теперь он чувствует себя в своей тарелке. Без сожаления раздарив несколько стеков, Альфред Палыч прощается и в сопровождении личной охраны покидает ВИП-зал. Витя Беспалый все так же похрапывает на диванчике. Таких людей зачастую привлекает сама атмосфера игорных заведений, поэтому они проводят в казино много времени, порой даже не участвуя в катках. Букмекер окончательно залип в планшет и почти выпал из игры, зато все компенсирует щедрость Депутата – он уже не ныряет в барсетку за деньгами для докупок, а играет в долг, под запись. Всю ночь чиновник заливается коньяком, по его спине и подмышкам расползлись темные пятна пота. Каждые полчаса Любезный закуривает крепкую сигарету, выветрить запах которой не удается даже кондиционеру.

Около трех часов ночи происходит смена дилеров. Теперь раздает Дима – черненький, чуть лопоухий крупье с мышиной физиономией. Он никогда не заводит личных бесед с игроками, ходит то ли с серьезной, то ли с кислой миной и постоянно поправляет бабочку на шее. Дима – один из самых конфликтных, но в то же время виртуозных дилеров клуба. Хотя клиенты постоянно жалуются на его бескомпромиссность в решении спорных моментов и некоммуникабельность, Дима высоко ценится руководством за профессионализм в обращении с картами.

– Девяносто, – Саша Любезный, у которого самый большой стек за столом, выдвигает башенку десятитысячных фишек. На бордовом сукне в ряд выложены три карты трефовой масти, и крупье уже готов достать из колоды терн*. Заглянув в карты, Букмекер пасует. Свят тоже поднимает свой картон, но только для того, чтобы еще раз убедиться – у него старший флеш. Зажав между большим и указательным пальцами три розовых фишки, он начинает катать верхнюю из них туда-сюда.

– Колл, – говорит парень, сделав глоток пива.

Следующий ход за Депутатом. Недолго думая, он разбрасывает по столу оставшиеся фишки.

– Алын!

Чиновник поворачивается к Святу и впивается в него тупым выжидательным взглядом – мол, где теперь твоя смелость? Все давно привыкли к пьяным выходкам Миши Депутата, поэтому никто не обращает на него внимания.

– Ваше слово, – говорит дилер Костылю.

– Поддержу коллектив, – заявляет тот. – Двести пять.

Три высоких горки пластика оказываются за белой линией разметки боксов. Видимо, устав пялиться на Свята, Депутат бросает эту затею и тянется к бокалу с коньяком.

– У тебя хоть деньги на такси остались? – играя желваками с сизым налетом щетины, спрашивает у Костыля Любезный.

– Не волнуйся, доеду на маршрутке, – Костя отвечает немного резче, чем следует.

– Поверь мне, здесь о тебе не волнуется ни одна живая душа, – сбив пепел, Любезный запрокидывает голову на спинку кресла. Острый кадык выступает на шее мужчины. Горький дым его сигарет вползает в ноздри сидящих за столом. Костыль, будто для перестраховки, заглядывает в карты. На руках у него – пустота.

– Я колл, – кивает Любезный дилеру.

– Я так понимаю, деваться мне некуда, – говорит Свят. Любому мало-мальски опытному картежнику знакомы эти далеко не первосортные понты, но без них покер не был бы покером. – Полетели. Четыреста.