Григорий, конечно, ожидал от лесника подчинения и сотрудничества. Человек тот подневольный, тоже госслужащий. Плюс армия обычно выбивает из людей желание самовольничать и учит подчиняться приказам. Ну и эпидемия опасного вируса – это та ситуация, где идейный человек должен сотрудничать с властью, чтобы спасти жизни простых людей.

Увидев халупу, в которой жил Иван, Григорий скривился. Похоже, военная пенсия не шла впрок. Возможно, пропивает лесник. Или на женщин тратит… Тем более, что одинок.

– Ждите в машине, – приказал он коллегам.

И вышел, встав у калитки. В будке у халупы звякнуло, высунулась собачья морда и раздался лай. Впрочем, собака не стала выскакивать и бросаться – значит, не совсем бешеная. Умная, значит. Приучил лесник…

– Иван Ковалин! – крикнул Григорий.

Поискал глазами звонок или хотя бы колокольчик. Не нашел, естественно. Вздохнул – ну и деревня! Постучал кулаком по калитке, заставляя ту с грохотом биться о забор. Собака выскочила из будки и зашлась лаем. Ну да – незнакомец явно покушается на территорию.

– Ковалин! – ещё раз крикнул он.

Без ответа. Либо спит, хотя уже поздновато спать, даже в воскресенье. Либо ушёл куда-то с утра пораньше… Может, просто напился и не просыпается? Григорий опять вздохнул. Каждого пьяного лесника ждать – времени не хватит. Он достал смартфон и набрал номер из досье.

Из избушки раздалась ностальгичная трель. Советский ещё аппарат, судя по звуку. Надо же! Подождав с десяток гудков, Григорий сдался и бросил трубку. Движения в избушке не ощущалось, а собака продолжала лаять. Вламываться он не собирался. Значит… Подумав, Григорий достал визитку из кармана, взял ручку и нацарапал вежливый приказ немедленно позвонить. Свернул визитку трубочкой и вставил в ржавый почтовый ящик, чтобы она ярко и заметно торчала из дырочки. И сел обратно в машину.

– Артур, днём съездишь сюда, к леснику, проверишь, что он вернулся, передашь мне позвонить. Он нам нужен. Сам с ним не спорь.

– Хорошо, Григорий Александрович! – с энтузиазмом ответил шофёр.

Григорий улыбнулся уголком рта. Парень не так давно закончил академию, но был потрясающе трудолюбив и умён. Очень, очень полезный напарник. И никакого блата – сам пробивает себе дорогу в жизни. Разве что, немного излишне этим гордится… Считает себя выше простых людей.

Ну ничего, жизнь обломает рога.

Алиса не выдержала и проснулась.

Хотя нет. Вначале она всё же не выдержала и заснула.

Хотя опять не так.

Вначале, пока родители ещё смотрели сны воскресного утра, Алиса попыталась вытащить наконец щенка из кокона. Кстати, назвав его плацентой, она вдруг сама поразилась – насколько точное получилось сравнение. И правда – щенок свернулся в этой ткани, словно эмбрион. А эта белёсо-зелёная жижа с комочками и трубочками словно была питательной жидкостью. Вначале-то ей показалось, что это пищеварительная кислота – но теперь явно было, что щенку там уютно и комфортно.

А когда она попыталась его вытащить – жижа потянулась за ним, а щенок начал тихо попискивать и подёргиваться. Она потянула дальше – и поняла, что тянется не просто клейкая жижа, а как бы трубочки. Уже хотела решительно рвануть – но щенок начал скулить, причём с каждой секундой громче и громче. Алиса положила его обратно – и щенок затих.

Нда. И вот что тут делать?

Начнёшь щенка спасать – а от его плача родители проснутся! Ему же не объяснишь, что Алиса для него старается…

Ну, наверное хорошо, что не стала сразу прямо в лесу его вытаскивать, а взяла его домой прямо в коконе. Точнее, в его остатках. Благо, поверхностное натяжение у жижи было каким-то неоднородным. И, когда она проткнула кокон сверху сучком, вытекло не всё, как можно было бы ожидать. Половина, может быть. Или треть. А может – и меньше.