Гевин не стал скрывать недовольства, что-то пробормотав себе под нос и надувшись, но все же спустился на две бетонные ступеньки вниз, перешел на свои и перескочил их одним махом. Пройдя мимо матери, он не сказал ей ни слова. Она на него даже не смотрела.

Мы с ней смотрели друг на друга через узенькое пространство, разделявшее наши веранды. На вид она была ненамного старше меня, хотя у нее уже был пятнадцатилетний сын. Улыбка не сходила с ее лица, и я все-таки раздвинула губы в улыбке, которая не слишком обогнала ее в искренности.

– Желаю хорошо провести время в музее, – сказала я.

Ключ наконец повернулся в замке, и я открыла дверь.

– Непременно, как только мой жених Дэннис за нами заедет.

Ее жених меня совершенно не интересовал, но я все-таки кивнула и хотела было уже зайти к себе, когда меня остановил голос соседки:

– Гевин проводит с вами очень много времени.

Я вытащила ключ, положила его в сумочку и повернулась к ней:

– Он любит читать – я одалживаю ему книги. К тому же он замечательно помогает мне с ремонтом.

Миссис Осли посмотрела на меня.

– Я вынуждена много работать и не могу уделять ему много времени.

Я не совсем понимала, как мне следует воспринимать это предложение – как чувство вины или предупреждение мне.

– Я всегда рада вашему сыну, миссис Осли. И его помощь также неоценима.

Мать Гевина снова окинула меня взглядом сверху донизу:

– Не сомневаюсь в этом.

Я подождала немного, не последует ли за этой фразой продолжение, но она молчала. Тогда я пожелала им приятно провести время в музее и зашла к себе. Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней спиной. Мы с миссис Осли никогда не были добрыми соседями – так, махнем друг другу рукой, встретившись на улице, хотя и жили рядом уже пять лет. Возможно, мы могли поговорить с ней на какие-нибудь интересующие нас обеих темы. Впрочем, нельзя было утверждать и обратного – что у нас с ней просто нет общих интересов.

Но вообще-то мать Гевина меня заботила мало, поэтому я быстро выкинула ее из головы. Кровать влекла меня к себе, и я не стала тянуть время, надеясь отдохнуть несколько часов, а уж затем видно будет, чему посвятить остаток вечера.

В понедельник мне не было покоя от Марси. Она разочек на меня взглянула и взвизгнула, словно к ней приложили клеймо.

– Й-й-ессс! Ты сделала это!

Я продолжала смотреть на свое отражение в зеркале, методично пудря нос и приступая к нанесению блеска для губ.

– Что именно?

Марси принесла в дамскую комнату косметичку – косметический магазин в миниатюре – и тоже стала поправлять себе макияж. У нее были тени для век стольких цветов, что проще было сказать, какой цвет там отсутствует, если такой вообще был. Все тени образовывали комплект с карандашами для губ и глаз такого же оттенка. Кроме этого был стандартный набор румян, пудры, основы для макияжа. Она разложила на стойке для раковины свои помады, и та стала напоминать коралловый риф, изобилующий трубчатыми червями. Одну из них она протянула мне.

– Ты завела себе мужика.

Ее слова застали меня врасплох, поэтому вместо мазка у меня получилось пятно.

– Прошу прощения?

Она подняла почти идеально тонкую бровь.

– Мужика, сладкая моя. Даже не вздумай отрицать. Да ты сияешь от БСС.

Смеясь, я покачала головой.

– Что такое БСС?

– Блеск свежего секса, сладкая моя, – понизила голос Марси, памятуя о хорошей акустике туалетной комнаты. Впрочем, в следующую же секунду она выпалила:

– Ну, рассказывай! Чего тянешь?

– Так мне нечего рассказывать. – Я припудрила нос и щеки спонжем, после чего убрала пудреницу и блеск в свою крошечную, в сравнении с Марси, косметичку и засунула ее в сумочку.