Она была единственной пассажиркой, покинувшей поезд на станции «Голубой Ключ». До тех пор, пока железная змея, громыхая вагонами, разгонялась по рельсам, Гарди стояла с закрытыми глазами. Ей хотелось, чтобы судьбоносная встреча с Голубым Ключом состоялась в торжественной тишине первозданной природы. Поезд был, определенно, лишним. А если вспомнить, что он уносил с собой Сальвию, частицу ее неприятного прошлого, то стоило непременно дождаться его исчезновения.

Наконец, громыхание колес растворились в звенящей тишине, и Гарди широко распахнула глаза. Мир вокруг не изменился. Высокие ели по-прежнему окружали ее со всех сторон, солнце клонилось к зениту, летняя мошкара, невидимая пассажирам поезда, не стеснялась о себе напоминать.

На перроне Гарди оказалась не одна. Рядом с будкой для продажи билетов, в которой никого не было, на перевернутой коробке сидел парень, который, завидев вышедшую из поезда Гарди, подскочил и протянул ей букет самых странных цветов, каких она видела в жизни. Их необычная форма не напоминала ни один известный ей цветок. Впрочем, они были красивы, а больше от растения ничего и не требовалось. Сам парень тоже был ничего. Невысокий, но крепкий и поджарый, с упрямым подбородком и темными, чайного цвета глазами – Гарди такие нравились. Незнакомец улыбался, и она улыбнулась в ответ, поймав себя на мысли, что за последний час улыбалась чаще, чем за последний год.

Встреча была, безусловно, приятной, хотя Дерек мог бы и предупредить, что пришлет за ней своего сына. Если в Голубом Ключе жили такие красавцы, то Сальвия могла оказаться права. Вдруг Гарди, действительно, захочет задержаться?

– Спасибо, тронута, – пробормотала Гарди, принимая букет.

Парень почему-то не сразу выпустил его из рук, но потом все же разжал пальцы и пробормотал:

– Пять монет.

– Что? – не поняла Гарди.

– Букет стоит пять коронов, – повторил незнакомец, краснея и пряча глаза.

А вот с лица Гарди краска, наоборот, схлынула.

– Так вы не от Дерека? – спросила она, с трудом подавляя желание запустить букетом в красавца.

– Могу уступить за три корона, но это хорошие цветы, и они стоят все пять, – упрямо продолжил свое парень. – Это полевые аквилегии, очень свежие, я их утром собрал.

Ах ты проходимец несчастный, разъяренно подумала Гарди и тут увидела повозку, запряженную лошадьми, которой правил старичок в шляпе. Он приветливо махал ей рукой и довольно быстро приближался к станции. Если бы не Сальвия, предупредившая о местных чудачествах, Гарди непременно бы испытала культурный шок.

– Не давайте ему денег! – еще издалека закричал Дерек, а это был именно он, ее адвокат. – Проваливай отсюда, Кир, и как только совесть позволяет всякие сорняки уважаемым дамам предлагать. Еще небось и целый корон просил.

При появлении адвоката парень приуныл, и Гарди внезапно поймала себя на мысли, что хочет этот букет. Ей понравились аквилегии – пусть Дерек и называл их полевыми сорняками. А раз она была теперь дамой с деньгами, то почему бы не позволить себе причуду. Очевидная бедность местных бросалась в глаза. Рубашка на Кире была чистой, но рукава на локтях были штопаны столько раз, что ткань в тех местах была похожа на паутину. Сапоги и вовсе оставляли желать лучшего – и как только каблуки не отвалились?

– Держи, нищеброд, – сказала она, протягивая монеты, – купишь себе новую обувку.

Парень не обиделся. Взял деньги, сунул ей в руки цветы и, не поднимая головы, исчез в хвойных зарослях.

Уже трясясь в повозке и слушая неумолкающую болтовню Дерека, который говорил обо всем, что видит, Гарди испытала укол совести и поняла, что ее перерождение случится нескоро. Новая она ни за что не назвала бы неудачливого продавца цветов нищебродом, то были слова Грязной Гарди, а значит, ей предстояло много работы. Она окунула лицо в цветы и с наслаждением втянула тонкий аромат. Аквилегии пахли домом.