Мы какое-то время молча смотрели друг на друга, не шевелясь.

– Ты кто? – наконец скинув с себя оторопь, спросил я.

Мальчик молчал, лишь склонил голову к правому плечу.

Я встал на ноги. Мальчик тут же насторожился, его уверенный взгляд сменился настороженным, он сделал шаг назад.

– Не бойся, я не причиню тебе зла.

После следующего моего шага мальчик тоже шагнул назад, пристально глядя мне в глаза. Теперь он выглядел немного испуганным, готовым пуститься в бегство.

– Послушай, я не опасен. Вот, посмотри, у меня нет оружия. Я просто хочу попасть домой и понять, где сейчас люди, которые выжили, куда эвакуируют народ. Ты меня понимаешь?

В ответ парень попятился назад. Теперь мальчик опасался и моей напористой речи.

– Твою душу! – негромко выругался я, посматривая на мальчугана и прикидывая, смог ли бы его догнать, сорвавшись с места.

Мои шансы на быструю поимку беглеца были невелики, так как мне бы пришлось стартовать в горку. Да и дети в таком возрасте могут довольно шустро бегать, а моя практика неспешного передвижения последних лет жизни не сулила достижений в спринте. Тогда я встал на месте, не проявляя своим поведением желания приблизиться к нему. Да и мое преследование могло только все испортить, напугать мальца, он бы закрылся в себе, и тогда мне ничего не удалось бы выяснить, даже поймав его.

– Ладно, я тебя понял. Давай начнем сначала.

Я присел на склоне, стараясь выглядеть спокойным. Парень тут же отреагировал, он вновь повернулся ко мне, поправив лямку серого рюкзачка, и стал опять с любопытством меня разглядывать.

«Так-то лучше. Как же мне войти к нему в доверие?».

Я вздохнул и помял правой рукой лоб.

– Меня зовут дядя Валера, – сказал я, ткнув себя рукой в грудь.

«Звучит как-то плохо, шаблонно, не располагает к общению».

– Короче, можешь звать меня Валера. А тебя как зовут?

Мальчик не торопился с ответом. Он потер рукой, на которую была надета вязаная перчатка, под носом и продолжал молча смотреть на меня. Во мне начало зарождаться раздражение.

– Валера, – вновь представился я, опять коснувшись своей ладонью груди. – Я из Подмосковья. А где живешь ты?

Это прозвучало дико, как можно спрашивать об этом ребенка, дом которого вчера сгорел дотла в огне ядерного взрыва. Но что сказал, то сказал. Я вообще с трудом представлял как смогу найти с ребенком общий язык в сложившейся ситуации.

Мальчик все также молчал.

– Моя семья дома, а где твоя?

«Да, а дома ли моя семья? Совсем недавно мне думалось, что они погибли, что в этом мире не может выжить никто, что все мои усилия тщетны и проще сдаться, поскорее умереть. Но вот появился этот малец и мне стало стыдно за свои мысли».

У меня практически иссякли силы сдерживать себя, смотреть и спокойно общаться с мальчуганом.

Тут я поймал себя на мысли, что ребенок одет не по погоде. Вернее, наоборот, очень даже по погоде. На нем было теплая удлиненная куртка.

«Когда ему удалось переодеться?! Ведь взрыв произошел совсем недавно в летний день, в это время ни теплые куртки, ни вязаные перчатки не носят. Переодеться парень уж точно бы не успел, ведь все квартиры, насколько я мог судить, глядя по сторонам, выжгло напрочь, и одежду взять было негде. Тогда откуда взялись теплые вещи? Можно было предположить, что рядом есть какой-нибудь лагерь спасателей, но тогда было неясно, как я его проглядел, и почему спасатели заботятся о теплой одежде, откуда они могли это предусмотреть, почему они не занимаются эвакуацией?! Да и как тогда из лагеря ушел ребенок? Одним словом больше вопросов, чем ответов».

– Слушай, мне просто нужно домой. Я хочу к своей семье. У меня сын, вот такой же, как ты. Я, если честно, не знаю, что с ним случилось и как у него дела. Поэтому мне очень нужно домой. Помоги мне найти людей или скажи, что тебе известно о них, чтобы я смог узнать дорогу домой. Мне больше ничего не нужно.