Все говорило о том, что Эгвейн побеждала в своей войне против Элайды. За обедом она слышала, как послушницы шептались о том, что старания Элайды удержать в плену Ранда с треском провалились. Произошло это несколько месяцев назад, и случившееся должно было оставаться в тайне. А еще ходили слухи об Аша’манах, связавших узами сестер, которых послали их уничтожить. Об этом задании Элайды тоже никто не должен был знать. Эгвейн предприняла шаги, чтобы обитатели Башни узнали об этих неудачах и не забывали о них, как и о несправедливом обращении Элайды с Шимерин.

О чем бы ни сплетничали послушницы, мимо Айз Седай слухи пройти не могли. Да, Эгвейн побеждала. Но она начинала терять удовольствие, которое когда-то испытывала от осознания своей победы. Какая радость в том, чтобы видеть, как Айз Седай трещат по швам и расползаются, как старая ткань? Кто станет радоваться, что Тар Валон, величайший из великих городов, переполнен отбросами и подонками? Какую бы ненависть ни испытывала Эгвейн к Элайде, она не могла торжествовать оттого, что Престол Амерлин правит так бездарно.

И вот сегодня вечером она встретится с Элайдой лично. Эгвейн медленно шла по коридорам, сдерживая шаг, чтобы не прийти раньше времени. Как ей вести себя за ужином? За девять дней в Башне Элайду она видела лишь мельком. Встреча с этой женщиной опасна. Если Эгвейн оскорбит Амерлин-самозванку, хоть на волосок преступив черту, то ее, того гляди, просто-напросто и казнить могут. Но унижаться и пресмыкаться она не станет. Эгвейн ни за что не склонит голову перед Элайдой, даже если это будет стоить ей жизни.

Эгвейн свернула за угол и резко остановилась, едва не упав. Коридор оказался неожиданно перегорожен каменной стеной, которую украшала красочная мозаика с изображением древней Амерлин. Она восседала на богато украшенном золотом троне и, обращаясь к королям и королевам, в предостерегающем жесте простирала перед собой руку. Табличка внизу гласила, что тут изображена Карайган Маконар, положившая конец восстанию в Мосадорине. Мозаика была смутно знакома Эгвейн, – когда девушка в последний раз видела ее, та находилась на стене в библиотеке Башни. Однако в тот раз лицо Амерлин не представляло собой кровавой маски. И с потолочных балок не свисали мертвые тела.

Кэтрин, побледнев, застыла рядом с Эгвейн. Никто не хотел говорить о том, как неестественным и пугающим образом менялись местами помещения и коридоры Башни. Происходившие трансформации служили безмолвным напоминанием о том, насколько внутренние раздоры и борьба за власть незначительны по сравнению с намного более страшными бедами, которые угрожают миру. Эгвейн же впервые видела, как не только переместился коридор, но и изменилась сама картина. Это шевельнулся Темный, и сам Узор содрогнулся.

Эгвейн повернулась и широким шагом пошла прочь от перегородившей коридор мозаики. Сейчас она не может думать об этих проблемах. Любая уборка начинается с того, что нужно выбрать одно место и сначала навести порядок там. Она свое место выбрала. Нужно во что бы то ни стало вернуть Белой Башне целостность.

К сожалению, путь в обход займет гораздо больше времени. Эгвейн с неохотой ускорила шаг; являться раньше не стоило, но и опаздывать нельзя. Обе ее надсмотрщицы тоже спешили следом, шурша юбками. Им пришлось вернуться, пройдя обратно через несколько коридоров, и по пути Эгвейн заметила свернувшую за угол Алвиарин. Она шла торопливым шагом, понурившись и направляясь в сторону кабинета наставницы послушниц. Значит, она все-таки пришла за наказанием. Но что заставило ее задержаться?