Ранд отвернулся. Солдаты на лугу уже закончили оборудовать коновязи. Выглядели те хорошо – выровненные и прямые, и каждой лошади отведено ровно столько места, сколько нужно.

Отдать ее Белой Башне? Такого не будет никогда. Кадсуане не выпустит Семираг из своих рук, пока не добьется от Отрекшейся ответов на интересующие ее вопросы. За окном по-прежнему дул ветер, и знамена развевались у Ранда перед глазами.

– Передать ее Белой Башне, говорите? – произнес он, поворачиваясь и глядя на Кадсуане и Найнив. – Какой Белой Башне? Вы готовы доверить ее присмотру Элайды? Или имеете в виду других? Сомневаюсь, что Эгвейн обрадуется, если я вдруг подкину ей одну из Отрекшихся. С Эгвейн станется просто отпустить Семираг, а вместо нее схватить меня, дабы заставить преклониться перед правосудием Белой Башни. Где меня потом укротят, превратив в очередной охотничий трофей.

– Ранд! – нахмурившись, воскликнула Найнив. – Эгвейн никогда…

– Она – Амерлин, – отозвался он и осушил свой кубок с вином одним глотком. Вино было таким же отвратительным на вкус, каким он его помнил. – Айз Седай до мозга костей. Я для нее лишь пешка.

«Да, – откликнулся Льюс Тэрин. – Нам нужно держаться подальше от них. Знаешь, они отказались нам помочь. Отказались! Сказали, что мой план безрассуден. Вот я и остался лишь с Сотней спутников, и не было ни одной женщины, чтобы сформировать круг. Предательницы! Это всецело их вина. Но… но ведь именно я убил Илиену. Почему?»

Найнив что-то сказала, но Ранд не обратил внимания на ее слова. «Льюс Тэрин? – обратился он к голосу. – Что ты сделал? Женщины не стали помогать? Почему?»

Но Льюс Тэрин вновь принялся всхлипывать, и голос его стал отдаляться.

– Скажи мне! – закричал Ранд, швыряя кубок на пол. – Чтоб тебе сгореть, Убийца Родичей! Ответь мне!

В комнате воцарилась тишина.

Ранд заморгал. Он никогда… ни разу не пытался разговаривать вслух с Льюсом Тэрином там, где его могли услышать. И они знали. Семираг говорила о голосе, который он слышит, и притом не обращала внимания на Ранда, словно бы тот был заурядным безумцем.

Ранд поднял руку, чтобы провести пятерней по волосам. Вернее, попытался… так как это была та рука, что превратилась в культяпку, и все окончилось ничем.

«О Свет! – мысленно воскликнул он. – Я теряю над собой контроль. Зачастую я не понимаю, чей это голос – мой или его. Когда я очистил саидин, все же должно было стать лучше! Я вроде бы должен был оказаться вне опасности…»

«Кругом опасность, – пробормотал Льюс Тэрин. – Мы уже безумны. Теперь возврата нет». Он захихикал, но смешок быстро перешел в рыдания.

Ранд обвел взглядом комнату. В темных глазах Мин он увидел такую тревогу, что поторопился отвернуться. Аливия, наблюдавшая за разговором о Семираг так, будто видела собеседников насквозь, ответила Ранду всепонимающим взглядом. Даже слишком понимающим. Найнив наконец-то уступила давней привычке и то и дело подергивала косу. Кадсуане же на сей раз не стала бранить юношу за гневную вспышку. Вместо этого она просто поднесла к губам кубок с вином. Как она пьет эту отраву?

Мысль была обыденной. Нелепой. Ранду хотелось рассмеяться. Только он был не в состоянии издать ни звука. Даже мрачный юмор не помогал ему, вообще ничего не помогало. «О Свет! Я так больше не могу. Перед глазами все как в тумане, рука обожжена и искалечена, а старые раны в боку открываются, стоит только вдохнуть поглубже. Я высох, точно вычерпанный до дна колодец. Нужно заканчивать тут свои дела и отправляться к Шайол Гул».

«Иначе от меня ничего не останется. И что тогда убивать Темному?»