Верка оценила шутку – усмехнулась и грустно вздохнула:
– Они даже не притронулись к своему заказу.
Тогда я, сдерживая истерический хохот, за которым часто пряталось желание плакать навзрыд, шепотом, чтобы не слышал водитель, заключила:
– Так значит он бежал к своему шашлыку! – тут уже и Верка не смогла сдержаться…
Обесценивание трагедий, несправедливости и ужаса, что несет в себе черный юмор, спасает меня всю жизнь.
В ресторане была почти полная посадка, когда нас привезли. Ничто не напоминало о кровожадном убийстве, случившемся здесь, около шести часов назад, средь бела дня. В царившей беззаботности и праздности, среди алкоголя и смеха, из телевизоров и по всему ресторану заезженные, и такие родные хиты года: Madcon “Beggin” и “No stress” Laurent Wolf, второй из которых я особенно любила.
Всю последующую неделю я почти слезно просила администратора и бармена, отвечавших за качество звука, убрать мучительное эхо и странные посторонние шумы из телевизоров. Однажды неприятное звучание исчезло само по себе…
Напоминание о произошедшей днем катастрофе осталось лишь у входа в ресторан на асфальте в виде черного следа от крови убитого человека. Оля все-таки вышла на работу, пока нас допрашивали. Она, высокая и красивая девушка, с зелеными глазами, ярко-рыжими волосами, длинными конечностями и выдающейся грудью, как и я, не любила обслуживать постоянных гостей ресторана. Обычно, всех постоянных – важных и властных – обслуживала не менее важная Вера.
Писать жалобу в прокуратуру на принуждение следователями меня к даче показаний путем шантажа, угроз и превышения ими должностных полномочий в мыслях не было. Радуясь долгожданному завершению мучительного допроса, я тут же постаралась забыть и его. Элина – психолог, которую я почти два года посещала с булимией – предложила:
– Ира, надо это всё проработать, проговорить иначе всплывет… Даже спустя много лет может всплыть…
– Не всплывет. Не надо ничего прорабатывать. – самоуверенно отказалась я от помощи опытного специалиста, решив все забыть.
Я действительно хорошо справилась с задачей “забыть”. С большим трудом, несколько лет спустя, я узнала колоритного повара. Он долго мне напоминал, где именно, мы работали вместе.
часть 2
Элина оказалась права. C наинеожиданнейшим телефонным звонком в конце января две тысячи двадцатого детали кровожадного преступления по крупинке стали всплывать из глубин подсознания, подобно тому, что не тонет.
– Вы были свидетелем убийства и должны подтвердить показания. Когда приедете? – спросил незнакомый голос.
Я не сразу поняла, что это не шутка. Голос стал напоминать детали случившегося, я моментально ощутила ужас, что пережила в тот жуткий день. Какое-то время я пыталась поверить, что это у меня появились голоса в голове и готовилась окончательно сойти с ума…
Однако перед звонком, следователь приехал в гости к моей маме, что явилось веским доказательством реальности происходящего и лишило меня права уйти с головой в отрицание или спрятаться в укрытии безумия. Следующие две недели кроме ужаса, из подсознания в память стали всплывать подробности чудовищного и кровожадного преступления. Однажды вытесненное, лавиной прорвалось из бессознательного в мою память, и я очутилась в эпицентре ада…
Дорога, где месяц назад напротив нашего ресторана останавливались автобусы с беженцами из южной Осетии, кому и я в числе нескольких официантов выносила еду и воду, превратилась в огневой рубеж. Для меня началась война. Внезапно и без предупреждения, без новостей по ТВ и радио, ни где-то там в Ираке, Сирии, Чечне и Грузии, а в двадцати метрах от меня.