– Минимум в Институт трансплантологии, – принялся перечислять криминалист, – Молекулярной биологии, генетические… Туда, где проводятся исследования по выращиванию генетически модифицированных свиней, способных стать донорами для человека. Близкое сходство клеток свиньи и человека позволяет создавать трансгенных поросят с органами, которые при пересадке не вызовут отторжения, – объяснил он. – Я накидаю список.

Райенвальд вернулся к столу, пригубил кофе и поморщился от сладости. Горячий глоток тягуче заструился по пищеводу. Получив первую крохотную дозу вожделенного кофеина, организм благодарно умерил взрывы в голове до легкой пульсации, но окончательно боль не утихла. Райенвальд помассировал виски пальцами. Шумахина сочувственно посмотрела на следователя.

– Тебя послушать, так свинья человеку – друг, товарищ и брат, – Райенвальд приложил ладонь ко лбу, затем подпер ею же подбородок и посмотрел на криминалиста. Глазной нерв перестал посылать болевые сигналы мозгу, и сосредоточить взгляд на Хетумяне почти получилось.

– И донор, – прибавил криминалист. – У свиньи и хомо сапиенсов практически совпадает количество гемоглобина и белков в крови, похожи эритроциты, сходные группы крови. Одинаковые размеры печени, сердца, легких. Схожие особенности строения зубов, глаз, почек. Новорожденные поросята болеют как грудные дети. Гормоны некоторые у нас максимально совпадают. Даже у обезьян нет с человеком такого числа совпадений на генетическом уровне, как у свиней.

– Я понял, – выставил ладонь вперед и прервал следователь эксперта. – Всем ясно, что делать?

Он обвел взглядом присутствующих. Члены следственной группы поочередно кивнули. Настенный экран погас, Проклов сложил ноутбук, Шумахина захлопнула блокнот, Хетумян подцепил ручку кружки. Собрание близилось к своему логическому завершению.

– Ждем тело. Занимаемся окружением Чащина и возможным происхождением альбумина, – подытожил Райенвальд.

Загремели отодвигаемые стулья – сотрудники поднялись из-за стола и один за другим покинули зал для совещаний.

Следователь остался сидеть. Он покрутил пустую чашку. Потеки кофе образовали на внутренней поверхности витиеватые узоры. Райенвальд встал и медленно пересек комнату, подошел к окну, оперся ладонями о подоконник и посмотрел вниз. По улице, преодолевая сопротивление ветра, навстречу снежному вихрю шла женщина. Волосы, выбившиеся из-под капюшона, развевались за ее спиной. Дойдя до трамвайной остановки, прохожая зашла в спасительную стеклянную будку и стала ждать трамвай.

Женщина, вспомнил Райенвальд. Светлана Сомова… В висках заломило.

Когда он вышел в коридор, зал для совещаний уже спешила занять новая группа. Следователь поздоровался с коллегами и зашагал в собственный кабинет. Там, в аптечке у помощницы, лежал аспирин. Головная боль, предчувствуя скорое поражение, змеей заворочалась в черепной коробке.

После предпринятых охраной предместья мер безопасности атмосфера, царящая внутри дома, показалась Райенвальду весьма расслабленной.

На въезде в пригородный поселок, давший приют богатейшей столичной бизнес-элите, у следователя тщательно проверили документы, прежде чем поднять шлагбаум и впустить внутрь. Охранники принадлежащего Сомову участка тоже выполнили свою работу добросовестно. Следователь был вынужден оставить машину за оградой и добираться до дома пешком. Мощёные плиткой дорожки, ведущие к особняку, подогревались и были настолько чисты, что следователь не только не замочил ботинок, но даже не запачкал подметок. Сугробы, что возвышались на газонах, были кипенно-белыми, а пространство перед домом идеально убранным. Ни одной несанкционированной сосульки не свисало с козырьков. Окна особняка сияли. Фасад дома блистал чистотой.