— Что с ней случилось?

— Её закололи кинжалом.

— Кто?

— Убийцу подослали.

— Ты знаешь кто это сделал? — я смотрела на Кауса и видела, как темнеют его глаза. Сейчас я понимала, что ему неприятно, горько и больно это вспоминать.

— Знаю. И ты его знаешь.

Догадка тут же пришла сама.

— Это сделал Рас Фард? — я спросила, заметив, как пополз у мужчины уголок губы вверх в саркастичной усмешке.

— Натворил братец тогда дел, — Каус подтверждал мои слова. — За это и многое другое и оказался запертым на Растабане.

— Рас Фард на тебя очень сильно зол.

— Ну, не думаю, что сейчас сильно, — засмеялся Каус. — Он всё же выпустил недавно пар.

— Как ты можешь веселиться?

— Ты сейчас рядом со мной, и это главное.

Мы плавно, не спеша качались на качелях. Я прижималась к мужчине, чувствуя его сильное, хорошо сложенное тело. Мне очень нравилось это ощущение защищённости. Рядом с ним всё произошедшее не казалось таким уж страшным. Хотя... Осмысление разговора привело к тому, что на сердце зашевелился червячок сомнений. Наивная...

— Ты и мной получается увлёкся? — я не ожидала, что в моём голосе так явно проскользнёт грусть.

Попытка встать ничем не увенчалась. Фациес держал меня крепко. В мгновение сапфир развернул меня, усадив к себе лицом. Поднял пальцами подбородок, чтобы лучше всмотреться в мои глаза. Он словно попытался отыскать в них что-то новое для себя.

— Это больше чем увлечение, — сказал он, а в серых глазах полыхнуло синевой. — Ты — это другое. Веришь? — он легко прикоснулся губами к моим, пытаясь уловить моё дыхание.

— Ну... Ты столько раз меня вытаскивал из переделок, что наверно не верить нельзя, — я пожала плечами, подмечая его улыбку, какую может вызвать ничему не верящий ребёнок.

— Надо будет, ещё вытащу.

Каус начал покрывать поцелуями мои глаза, щёки и губы. Обжёг дыханием учащённо забившуюся жилку на шее, задержавшись на ней губами, вызывая дрожь.

— А-а-ай, — взвизгнула я, — не надо, — и рассмеялась.

— Что? — непонимающе посмотрел на меня мужчина, пытаясь определить что не так.

— Значит, я в безопасности...

— Навряд ли кто-либо осмелиться тебе вредить. Это очень опасно и чревато. Я чувствую тебя на любом расстоянии.

— Скажи... Если я для тебя что-то большее... — я выдержала паузу, чтобы усилить следующие слова. — Может быть тогда я вернусь в родной город, чтобы продолжить учёбу и найду работу?

Да! Да! Да! Это был тот самый случай, когда можно схитрить и затребовать всё, что угодно. Но больше всего на свете я хотела вернуться в общество, хотела вернуть свою жизнь, которую, впрочем, и изменил этот самый сапфир на чьих коленях я гордо восседала.

— Милая, давай об этом поговорим завтра?

— Ты обещаешь?

Фациес напрягся. Всё, рыбка, поймалась на крючок. Не отвертишься. Улыбнулся недовольно, через силу.

— Да. Мы будем разговаривать об этом завтра, — но тут же слетел с качелей со мной на руках, чтобы в секунды оказаться в спальне. — Ты знаешь, что манипуляции императором наказуемы? — его взгляд, коварный, опасный взгляд как у хищника не сулил ничего хорошего.

Ого! Держись, Женечка, поиграла с сапфиром, теперь он поиграет с тобой. Допрыгалась, не иначе. И отвертеться не получится.

— Только если самую малость... — взмолилась я.

— О нет, девочка... — глухо прозвучал голос Кауса, пока в его глазах разгоралась синева. — Я так просто этого не оставлю, — и впился в мои губы поцелуем.

Захватив мой язык в плен, он не отпускал его, не оставляя шансов вырваться из-под неистового напора страстных поцелуев. Руками крепко удерживал мою голову, не давая сбежать от расправы. Затем вдруг отпустил, чтобы резко развернуть меня и сорвать лёгкое платье. Тонкая ткань просто треснула по швам, мгновенно обнажая меня перед ним. Ещё несколько дней, и я растеряю весь гардероб. Завернусь в простынь и буду ходить как мумия по дому, пугая друзей... Я стояла к мужчине спиной, кожей чувствуя на себе взгляд полный первобытного вожделения. Он медлил, и это вызывало недоумение. Это какое наказание он придумал?