Когда я училась в колледже, соседка по комнате, Шери, выпускалась на семестр раньше меня. Ее свободолюбивые планы предусматривали валяние на диване в Колорадо, пока не начнутся занятия в аспирантуре. Когда она попросила меня отвезти ее на ее машине в Денвер после вручения диплома, мне следовало сказать «нет». Я должна была быть в Далласе, общаться с семьей и подрабатывать в торговом центре. Везти Шери, ее велосипед и мешок со шмотками в Денвер мне было неудобно и дорого.

Я хотела быть хорошей подругой. Хорошие подруги говорят «да».

Прежде чем уехать в Чикаго перед поступлением в юридическую школу, я получила работу в магазине Express в том городке, где училась в колледже, продавала шорты-юбки девушкам из сестринства. Через пару месяцев меня повысили до помощницы менеджера. Начальница часто являлась на работу с длинными кровавыми царапинами на предплечьях – нанесенными то ли особо злобной кошкой, то ли серьезной привычкой к членовредительству, – и по нескольку раз в месяц просила «выручить» ее. Сказать «да» означало работать десять часов без перерыва: помощникам менеджера не разрешалось бросать магазин без присмотра, даже чтобы сбегать в закусочную и заморить червячка. Начальница была дома, занимаясь какими-то своими таинственными делами, а я упрашивала грузчика постоять на кассе, чтобы на пару минут отойти в туалет. Однако мне ни разу не приходило в голову сказать «нет». Я хотела быть хорошей служащей, а они говорят «да».

Я думала, что мне положено быть девушкой-«да» как подруге, любовнице, служащей. Девочке, потом женщине в этом мире. Когда кто-то требовал, чтобы я прыгнула, я готовилась прыгать, не думая, что у меня болит живот от голода и что я не знаю дороги до Денвера, и понятия не имею, что, блин, делать с пенисом во рту.

Я ответила доктору Розену, что не привыкла говорить «нет». Он спросил, знаю ли я, в какую цену мне это обходится. Я помотала головой. В какую? Я нравилась людям, потому что была девушкой-«да». Если я буду всем говорить «нет», то… что? Они на меня разозлятся. Будут разочарованы. Будут несчастны. Этого я вынести не могла. Отвага подобного рода присуща другим – вот, к примеру, мужчинам и сексапильным женщинам без эмоционального багажа.

– Если вы не сможете говорить «нет» в отношениях, значит, не можете быть ни с кем близки, – сказал доктор Розен.

– Повторите еще раз, – я замерла, чтобы каждое слово впиталось внутрь меня, сквозь кожу и мышцы, и угнездилось в костях.

– Если вы не можете сказать «нет», не может быть никакой близости.

Люди постоянно говорили мне «нет», а я все равно любила их. Может, именно этому их учили в школе, пока я объедалась печеньем и составляла плейлисты из песен Лайонела Ричи и Уитни Хьюстон?

Пока моя ванна на львиных лапах наполнялась пенистой, пахнувшей лавандой водой, я оставила Патрис голосовое сообщение, выполнив первую часть задачи. Я нарочно набрала номер ее сотового, потому что знала: по вечерам она его выключает. Задержала дыхание и скользнула в почти обжигающую воду. Пузырьки лопались с тихим шорохом. Я положила голову на твердый фарфоровый край и выдохнула. В груди ныло – намек на то, что я могу вот-вот заплакать, – но я зажмурилась и потрясла головой. Не хотелось рыдать – хотелось быть нормальной, мать ее, женщиной, принимающей ванну, чтобы расслабиться. Через две минуты захотелось вылезти. Я выполнила предписание, проглотила горькое лекарство. Теперь есть другие дела, например, сделать три звонка трем разным членам группы.