– Я это и делаю. Пойдем, покажу, – он поставил на поднос бутерброды и коктейли, и направился обратно в свой кабинет. Поставив поднос на стол, он нажал на рычажок около стены, и под потолком зажглось множество свечей. От яркого света я прикрыла рукой глаза.

– Смотри, – он подошел ко мне, взял мои руки в свои и развел в стороны.

Мы оказались очень близко. Служанка и хозяин не должны быть настолько близки. Запах лаванды сводил меня с ума, но Деон повернул меня лицом к двери. По бокам от двери висели многочисленные рамки, но без изображений. Я подошла ближе. «Хранителю города», «Лучшему экспериментатору», «Мы вас любим» – гласили надписи на каждой из них.

– Эти благодарности я получаю от жителей города. Они дарят мне их взамен на организацию ярмарки, проведение водопровода, отопления и света в их дома и за возможность работать и быть востребованными. За все это они платят такими вот грамотами.

– Но тогда получается, что это купленные благодарности?

– Пфф, – усмехнулся Деон, и теплый выдох приятно защекотал мне шею, – платить за фальшивые благодарности – бездумное расточительство. Они все настоящие, подпитанные искренним желанием сказать мне «спасибо».

Я резко развернулась и подняла голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

– Но тогда получается, что вы покупаете себе удовольствие от искренней благодарности?

– Да, мне нравится получать искреннюю признательность, – без тени смущения ответил он, – я этого и не скрываю. Не прячу за маской порядочности и добродетели, а говорю прямо, что и сколько хочу получить взамен.

– Так, наверное, тяжело жить, – я отодвинулась в сторону, разглядывая остальные грамоты.

– Наоборот, так проще. Я не растрачиваю свое время и энергию на тех, кто не готов мне отплатить хоть чем-то. Ты наверняка сможешь мне сейчас назвать хоть одного человека, который отдавал себя намного больше, чем ему давали взамен. Подумай.

Мне даже думать не пришлось. Тут же в памяти встал образ Сони, которая бегала за управляющим, пекла ему вкусные булочки, стирала рубашки, соглашалась на любую тяжелую работу, лишь бы быть рядом. Но взамен получала лишь работу тяжелее и ни одного «спасибо», ни одного теплого слова.

– Хотела бы, – Деон увидел мое замешательство, – чтобы тот, кто отдает, получал равнозначный обмен? Или ты считаешь, что только отдавать, ничего не получая, выгодно?

– Невыгодно, – вынуждена была я согласиться, – неправильно и обидно.

– Так что выкинь эту благотворительную чушь из головы и умей просчитывать, сколько ты отдаешь и сколько получаешь. И в первую очередь, в плане эмоций, – он протянул мне поднос. – Дети, наверное, заждались.

Я взяла поднос и пошла наверх. Образ Сони, которая без памяти была влюблена в управляющего, не выходил у меня из головы. С одной стороны, мне было жаль смотреть, как подруга увивается за тем, кто никогда на нее не посмотрит. Но с другой – могла ли она перестать любить его, здраво делить чувства и давать ровно столько, сколько от нее требовали? Вряд ли. Если бы я влюбилась, я бы отдавала себя всю. Ведь если ты ведешь подсчет поцелуям и объятиям, это не любовь, это экономика какая-то.

Дети меня уже ждали у дверей комнаты.

– Лута, мы есть хотим. А ты ходишь где-то.

– Вот, – протянула я им поднос, – герцог сделал вам лепешки и коктейли.

– Что это? – Марти тут же сунул палец в пенную шапку коктейля и облизал. – Это вкусно.

Айка залпом выпила весь стакан.

– А он ничего, герцог этот, – смахнула она пенку с носа, – и чего ты фавнов так не любишь? Вон, как вкусно готовит.

– Дело же не только в поварских талантах, – взяла я лепешку с тарелки, – хотя ужин у него получился отменный.