Если ты не житель дома, обслуга, почтальон, пожарный, милиционер – последнее шокирует консьержек, тут не до проверки документов. Ага, форма. Об этом я читал, и даже думал. Понял, что зациклился. Тупик? Но вот угол. Директриса стрельбы? Тут не выше третьего этажа, однозначно. А кто ещё может не привлечь внимание – да, униформа. Что же еще? Надо проверить, не было ли здесь ремонта фасадов – дома окутаны строительными лесами. Да, вот ещё – строители. Записываю себе в память – проверить, ремонт – очень хороший повод, забраться на леса особого труда не представляет, особенно, если другие рабочие по-русски ни ухо, ни рыло. Придётся идти в библиотеку, пролистать газеты. Поиск в Интернете. Хорошо, но, если они отслеживают, то наверняка узнают, от кого поступил запрос. Если выходить с рабочего компьютера, тоже могут пробить. Придётся, как всегда. Голова раскалывалась.

Очередной выезд на место происшествия. Да, пусть я буду ходить по кругу. Возможно, я упустил что-то главное, или не главное, а какую-нибудь мелочь. А она окажется связующей ниточкой.

Прокручиваю, на всё будет завтра. А сейчас выспаться. Падает мокрый снег с дождем. Алла уже в поезде, сейчас это просто. Но меня это не должно волновать. Но… Revenons a nos moutons.

Нет, что-то не складывается. Предположим, никакого ремонта фасадов не было, тогда что? Кто ещё может не привлечь внимания? – Да только те, кто нас обслуживает. Вот, например, троллейбус. Обрыв контактной сети – я возвращаюсь к давеча потерянной мысли, приезжает ремонтный, некто поднимается на крышу, имитирует работу, а в это время наблюдает за движением, будучи ежесекундно наготове. Но каков лимит времени?

Водитель троллейбуса, упёршегося в обрыв, непременно сообщит диспетчеру, опустит рожки и станет ждать. Вопрос – сколько? Минут десять, пятнадцать и что? Подмена будет замечена. То есть, данный вариант маловероятен, но совсем отбрасывать его нельзя.

Часа через три я утомился, и меня поклонило в сон. Я бухнулся прямо на одеяло – бельё собрал, во избежание не знаю чего. А, у меня выработался условный рефлекс. Надеюсь, в обозримом будущем никто не нарушит моё уединение. Засыпаю на пару часов и просыпаюсь, не скажу, что бодрый, ещё кофе, а перед этим – гирьки на балконе. Откуда на Кирочной гирьки? Здесь и балкона нет. За руль, ухитрившись не наступить в образовавшуюся лужу – смесь воды и образовавшегося льда.… И на работу, пробираясь через пробки – из центра выбраться сложно.

***

Вечером снова подъезжаю к роковому месту. Паркуюсь на Кирочной, ближе к съёмной квартире, но с другой стороны Суворовского, перехожу проспект. Началась вторая декада ноября, фонари синхронно зажигаются, становится светлее, красиво, а скоро новый год, вообще.

Иду по Таврической, народу теперь живёт здесь немного – дома расселили, а богатые новые жители не склонны дефилировать по улице в такую погоду. Но некоторые фонари не горели. Я невольно испытал раздражение – неужто к зиме нельзя было подготовить! Насупил в лужу, промочил кроссовку, чертыхнулся. Допустим, я узнаю, откуда стреляли, и что?

На углу Кирочной и Таврической я едва не столкнулся с пожилой женщиной, видно, из местных, и, совершенно неожиданно для себя, услышал:

– Ну, сколько можно, ремонтировали, ремонтировали, и ничего не сделали, до сих пор фонари еле горят.

– Извините, пожалуйста. Вы правы, ничего не разглядишь.

Разыгралась внезапная метель, крупные хлопья падали на лицо, таяли, видимость нулевая.

– А летом здесь человека убили. Как раз ремонт начался.

– Да ну? – Сыграть естественность не представлялось сложным.