– Нет, – я натянуто улыбнулся, – Гайдн…. «Реквием». Конечно…

– Ну, тогда…. Вы заедете в половине седьмого? – Меня снова зовут на «Вы», а «Реквием»…

***

– Вы что? – когда зазвучал «Реквием», я не смог сдержать слёз, – она запнулась….

Я сжал зубы, вытер глаза платком.

В антракте девушка отказалась пить шампанское, и только держала меня под руку. И, казалась, была испугана. А вдруг она связана с этим? Ведь проявлялась после или во время трагических событий. Думай, Антон, думай.

– Поедем ко мне, родители уехали на три дня в Финляндию, и я свободна.

Прямо так прямо, выехать на Садовую, и никуда не сворачивать. А девчонка то ли хотела шокировать меня, то ли продемонстрировать всем – но ведь имела право – свою неотразимость, пришла в филармонию в джинсах, с вытертыми коленками, в немыслимом свитере ниже ягодиц, кроссовках и футболке без лифчика. Ну-ну, конечно, на неё глазели, и молодежь, и те, кому вовсе не положено. А она держала меня за руку, и как это было со стороны? Впрочем, какое это имело значение.

Во дворе её дома закрытая парковка, как и у бедной Киры – кованные ворота, открывающиеся с помощью пульта. Но я заметил это в прошлый раз. И они тоже открылись после щелчка пультом.

– Да, поставь здесь.

Какая мерзопакостная погода. Снег с дождем не прекращался, хорошо, подъезд почти рядом. И под козырьком.

Мы поднялись на третий этаж четырёхэтажного дома – та же дверь известной фирмы, ключ, доверенный мне… ну, да, а как же… Прихожая. Размером чуть ли не в пол моей квартиры, новые тапочки, исключительно для меня. Меня ведут за руку, на второй этаж. Я не сопротивляюсь, в голове ещё звуки Реквиема, а в душе – абсолютная пустота. Но девчонка. Она не зажигает большой свет, но даже бокового освещения достаточно. Двадцатиметровая комната, примерно, ближе к окну – постель, придётся ли мне её опробовать? Что, так и задумано?

Рабочий стол с ноутбуком. Шкаф-купе, зеркало от пола почти до потолка, ещё одна дверь. Накрытый столик возле ложа, чисто белая льняная салфетка, безо всяких узоров, только три бутылки – на другом сервировочном столике на колесах, на нём же – свечки и два фужера.

Я так понимаю, девушке более интересен процесс, нежели его участники. Она смотрит на меня, гордясь произведенным впечатлением. Если бы она знала, что,… но ей-то зачем?

– Чай, кофе?

– Туалет, мыло, полотенце, тапочки, – улыбаюсь я. Нельзя огорчать её – что бы то ни было, она ко мне искренне расположена.

Санузел и маленькая кухонька на этом этаже, чайник кипит, кофеварка – тоже. Девушка полностью автономна на своём этаже.

У меня – никаких устремлений, просто хорошо. Ведь так бывает, да?

Чай, бутерброды, пироженки. И ослепительно красивая девушка.

Я не проявляю активности, и девушка – тоже. Если в купе все вышло естественно, то – как начать теперь? Обнять, поцеловать, посадить на колени, шептать ласковые слова. Но не получалось.

Несколько фраз о музыке, вкусных пирожных. Вроде иногда меня можно, но немного, музыка, сопровождавшая наши посиделки. Не Моцарт, но музыка сфер. Она гипнотизирует, затягивает, но….

***

Я не сбежал, а попрощался с некоторым сожалением (надеюсь, она этого не почувствовала) почти за полночь. И опять – легкий поцелуй в щёчку.

Музыка по-прежнему звучала в моих ушах. Я жив, здоров, сейчас, или чуть позже, буду обладать одной из прекраснейших женщин, не важна причина, приведшая её в мои объятия. Я был бы счастлив, если бы обстоятельства были другими. И не ужасающая разница в возрасте. Уже гораздо позже я понял, что женщин это остановить не может.

Алла разговорилась, потягивая кофе: