– Благодарствую, государе! Великий государь милостив! Там церковь, да? – заверещал Юра, кланяясь и заглядывая в глаза окружающим. Его и остальных двух пленных вели к воротам. Последнее, что он увидел в своей жизни, это закатная пойма Волги и взмах шестопёра, которым царский стражник ударил его в висок. Остальные двое погибли одновременно от ударов топорами в затылок. Плюхание о воду тел, сброшенных в ров у монастырской стены, подняло на крыло копавшуюся до этого в тине цаплю. Птица с шумом разрезала воздух, описала дугу и полетела в сторону плёсов.

Высокие стрельчатые арки малого зала мечети делали его зрительно гораздо выше, чем он был на самом деле. Умело набранные французскими мастерами витражи с сурами из Корана причудливо преломляли солнечный свет и разноцветными отблесками украшали стены. Большой зал главной казанской мечети, где происходил намаз и сотни правоверных воздавали хвалу Всевышнему, был ещё красивее и торжественнее, но именно здесь, в малом зале сеид Кул-Шариф мог молиться в одиночестве, думать, писать или проводить важные встречи. Зал был построен по примеру Чёрной палаты, которая когда-то была одним из мест сосредоточения власти в Древних Булгарах. В нём также было четыре входа по сторонам света. Но здесь, в Казани всё было выше, тоньше и изысканнее. Лучшие мастера мусульманского зодчества из Северной Африки трудились над созданием этой мечети и вложили в неё весь опыт и умения.

Высокая и статная фигура сеида Кул-Шарифа, казалось, была важнейшей составной частью всего архитектурного образа. Лёгким жестом он пригласил бека Чапкына Отучева, мурзу Камая, князя Епанчу и посла Рашида расположиться на кожаных топчанах, стоящих полукругом.

– Я хочу выслушать подробно о планах и делах Москвы. Как исполнен мой наказ, князь Епанча?

– Благословенный сеид, посланник Пророка! – Епанча встал и поклонился. – Ты волен казнить меня, наказ твой не выполнен. Твои посланники были обнаружены и казнены. Князь Ушатов, который за выдачу сыновей обещал содействие, в опале отправлен на Москву. Мы сожгли лишь десяток деревень и привели скромный полон. Всех рабов под стенами крепости на Ташаяке ожидает твой осмотр: выбери, хоть всех забери.

– Садись, князь. Усомниться в твоей верности и отваге может лишь безумный. Говори ты, Рашид-бек! Всех ли благочестивых наших людей мы потеряли на Москве?

– Милостивый сеид, отражение Аллаха на земле! – Рашид вскочил и закланялся быстро и часто. – Из потерянных лишь дервиш Сахиб показал себя верным воином ислама и умер достойно! Но на Москве есть ещё люди ханства и цепь вестей не прервётся. Царь Иван повелел следующее. Весь срубленный под Угличем город сплавлять по Идели вниз. Всё уже разобрано, помечено и уложено в плоты. И ещё… Главной ладьёй плывёт новый наместник, назначенный царём Иваном на Казань.

– Вот как? – Кул-Шариф приподнял бровь с удивлением. – Кто же из русских осмелился принять на себя начало над великим Казанским ханством?

– Нет, не русский. Татарин. Шах-Али, хан Касимовский!

– Аллах услышал мои молитвы! – сеид воздел руки вверх.

– Верно ли я понял тебя, великий? – развёл руками Чапкын Отучев. Ты благословишь этого жирного шакала на ханство? Помнишь ли ты его прошлое царствование?

– Помню, помню, уважаемый бек! – отвечал Кул-Шариф со спокойной улыбкой. И мыслю не на одно лето, а на столетия!

– Прости великодушно воина, великий сеид! – поклонился Епанча. – Нет ли у тебя сомнений в нашей силе? Мы не пустили неверных в крепость два года назад, не пустим и теперь. Терпеть русского наместника люди казанские смогут. Стиснут зубы и стерпят. Но чтобы манкурт Шигалей… бунт будет, арские не стерпят точно! Прости, но это так!