Парни смеялись и предлагали ему попробовать разбить такую бутылку о стену. А если не получится – то об голову.

Кажется, будто вчера это было.

В холле молодой охранник сосредоточенно разгадывал кроссворд, автомат как обычно, лежал на столе.

– Привет! – поздоровался Борис.

– Салам! – чуть приподнялся над стулом парень. – Слушай, «тягловое животное из двух букв» – кто это? Первая буква «я».

– Як, – сказал Борис и попытался пройти.

– Стой! Подходит, – удивился охранник. Борис вздохнул: кроссворд был почти полностью неразгадан. – Слышь, покарауль секунду – мне в сортир надо. Все равно твоя жена на совещание ушла.

Борис сел, снял автомат и спрятал его под стол. Собственно в этом и заключалась просьба «покараулить» – не министерство, а автомат. С автоматом охранник ходить в туалет почему-то не желал. Борис покосился на автомат: на предохранителе – и приготовился ждать. «Секунда» обычно растягивалась минут на десять. Ничего, можно успеть кое-что отгадать.

– Слушай, – спросил Борис появившегося через десять минут, хоть часы проверяй, охранника, – А куда ты автомат деваешь, когда приспичит, а меня нет?

– В комнату заношу. Баркал.[5]

В кабинете сидел один Султан, молчаливый мужчина в дорогом костюме. Борис видел его всего в третий или четвертый раз, хотя заходил сюда довольно часто. Где тот бывал целыми неделями и чем занимался, точно не знала даже Ирина, хоть и числилась начальником отдела. Зато все прекрасно знали, чей он родственник. Борис сел за стол жены, привычно заваленный бумагами, бумажками, папками, бланками. Подвинул стоящую на самом краю кружку с недопитым чаем. Когда-то в этом кабинете сидело пять и даже шесть человек, все женщины. О тех временах напоминали пустые столы и плакаты на стенах – Ван Дамм и Александр Серов. Ван Дамм еще блестел лакированными бицепсами, а Серов потускнел, потрескался и постоянно норовил отклеиться от стены.

Стол жены стоял у двери, напротив окна. Он всегда здесь стоял – и пять, и десять лет назад. Отсюда хорошо было глядеть в окно – на старый мост, на фонтан. А если пригнуться к самой столешнице, то в окне появлялась гостиница «Чайка». Целиком – с бегущей строкой на крыше. Когда-то под конец рабочего дня Ира вот так почти прижималась к столу и зачарованно наблюдала за бегущими буквами.

«Храните деньги в сберегательной кассе». «Температура воздуха +24». «Летайте самолетами Аэрофлота».

Давно уже не работает реклама, давно не бегут веселые буквы, да и сама гостиница больше похожа на обшарпанное общежитие. Собственно она давно и была уже общежитием: несколько лет назад туда поселили чеченских беженцев из Казахстана. После этого от гостиницы «Чайка» осталось только название.

Борис оторвался от воспоминаний, опустил взгляд на стол. Среди многочисленных отчетов и справок пылилось недописанное письмо. Ирина бралась за него уже много раз и столько же раз бросала. Чеченская республика Ичкерия закупила у Эстонии большую партию ткани. Закупить закупили, в вот оплатить как-то забыли, что ли. Педантичные, законопослушные эстонцы уже больше года методично слали и слали письма с напоминаниями. Письма по бюрократической лестнице спускались к Ирине и оседали в отдельной папке. Что отвечать, она не знала, на ее вопросы все пожимали плечами – платить доверчивым эстонцам никто не собирался.

– Слушай, ты не знаешь надолго они там? – Борис оторвался то заваленного бумагами стола.

– Не-а, – лениво ответил Султан. – Я пришел, уже никого не было.

А совещание между тем только началось. Сначала, как водится, ждали министра, потом долго рассаживались в огромном кабинете, таская недостающие стулья. Собралось человек сто – не меньше. Почти все сотрудники нового, объединенного министерства. Долгие годы министерств было два, друг от друга совершенно независимых. В новой независимой республике их переименовали в управления и объединили в одно Министерство. Так с тех пор и работали – формально вместе, фактически, как и раньше, раздельно, при случае стараясь любой спорный вопрос перекинуть коллегами. «Коллег» зачастую знали только в лицо.