Село называлось Грабичи. Чуть южнее находились знаменитые Негуши, родовое гнездо властителей Черногории. До моря с его портами Котором и Перастом отсюда был дневной переход по узким горным тропкам или два дня езды по серпантину, оставшемуся местному населению со времен римского владычества.

Пару суток Алексей просибаритничал, восстанавливая силы и отдыхая. Мирко вырезал ему клюку, с помощью которой гость атамана смог с трудом, но уже самостоятельно передвигаться, и Потемкин спешил воспользоваться предоставленной возможностью. В беседах со стариком и редкими оставшимися в селении мужчинами он старался вникнуть и разобраться в положении вещей в стране, в которой ему придется жить.

Официальный мир, заключенный между Оттоманской империей и Черногорией, не мешал последней давать приют нескольким дюжинам отрядов благородных православных разбойников. Ведь «экспроприация экспроприаторов» считался для местной знати наследственным бизнесом в течении многих веков. Для некоторых селений это был чуть ли не единственный способ зарабатывания денег, существования в условиях каменистой, бедной на урожай земли. Плодовитые на мальчиков, большие черногорские семьи обеспечивали таким образом себе достаток. Это же являлось главной причиной частых карательных экспедиций, которые турки всегда старались провернуть молниеносно, без ввязывания в длительные кампании, способные перемолоть на узких перевалах самые подготовленные армии. Налет – море крови, гора трупов, пепелище… Кровавая вражда между мусульманами и православной горной страной длилась не одно столетие и не собиралась заканчиваться в ближайшее время.

Владыка, то есть глава православной церкви Черногории Петр Первый Негуш был и духовным, и светским лидером маленькой страны. Гордый, иногда спесивый нрав местных мужчин, где каждый выросший выше колесной чеки становился воином и защитником, всегда дарил благодатную почву для всякого рода междоусобиц и заговоров. Одни рода воевали с другими, часто это выливалось в целые сражения, где сербы резали сербов так же, как до этого расправлялись с османами. Естественно, такой порядок вещей горячо поддерживался турками, желавшими направить неуемную жажду действий вечно голодных горцев на уничтожение себе подобных и удержать их от выхода на равнины. Агенты и шпионы успешно справлялись там, где не смогли добиться успеха солдаты. И только авторитет владыки часто удерживал страну на грани полномасштабной гражданской войны.

Постоянное шлифование воинских навыков породило необычную армию, которую можно было бы сравнить с запорожскими казаками. Такие же отличные стрелки, неплохо владеющие холодным оружием, выносливые, быстрые, неприхотливые. Черногорцы были бы идеальными солдатами, если бы не те черты, которые и выделили их среди других балканских народов. Слишком независимые для того, чтобы подчиняться кому-либо, кроме племенных или родовых вождей, владыки и выбранного арамбаши, необученные ведению войны по правилам, нежелающие принимать понятие «запланированные» жертвы, особенно, когда они предполагаются из числа твоих родственников и друзей. Эти бойцы были почти непобедимы в своих землях, удачно жалили врага в набегах, но оказались непригодны для штурмов и войны на открытой местности.

Бедная земля не могла давать сколько-нибудь заметных доходов, так что содержать большую регулярную армию черногорцы не могли. Но это не значит, что у крошечного государства не было профессиональных воинских частей. Перяники, личная армия владыки, прославились четыре года назад, когда несколько сотен гвардейцев, гайдуки и горское ополчение в Крузском ущелье за три дня перебили тридцать тысяч осман. Шесть тысяч сербов против в пять раз более многочисленного противника! Черногорцам тогда досталось пятнадцать знамен, три тысячи пленных солдат, двадцать пять высших офицеров и сам турецкий военачальник, скадарский визирь Махмуд-паша Бушатлия. Тогда Негуш не стал церемониться с захватчиками. Все турки были обезглавлены, головы выставлены в столице Цетине на стенах города и дворца.