Особенно Господь отдохнул на сиденьях – пружины впивались в тело на каждой ямке или колдобине, а в полу (если его можно так назвать) зияла дыра. Песок постоянно летел в лицо, а ноги приходилось расставлять по обе стороны от ржавой пробоины. Сначала я прикрыл ее ковриком, но уже спустя полчаса напрочь забыл о нем – и чуть не сломал ногу, пытаясь устроиться поудобнее. Теперь не осталось ни коврика, ни пола.

Из-за неудобной позы вскоре начала болеть спина, а шляпу приходилось удерживать на голове руками, чтобы не получить еще и солнечный удар, потому что крыши не было и в помине. Вместо нее на паре железных подпорок мотался жестяной лист, который мог укрывать от солнца только тогда, когда вездеход стоял. Вдобавок он постоянно гремел!

Бензоманьяки во время гонок выдавали приз самому устрашающему транспорту, но то, на чем мы с пиро неслись по следам Джека, явно заслуживало отдельной номинации. Судя по всему, механик просто взял двигатель и облепил его парой деталей из мусорной корзины, причем даже там выбирал не слишком старательно. Меня поражал сам факт того, что вездеход движется. Огромные колеса с толстыми шинами и прикрепленными к ободу железными скобами были единственным стоящим элементом конструкции.

Пока я старался удержаться на месте, Хайки совсем не страдала. Она неистово вертела хлипкий руль, таращась в горизонт через плотно прилегающие к глазам очки. Стекла глушили яркий свет пустыни и заодно не давали вездесущему песку убить зрение. Рот и нос пиро плотно облегала маска с плохо нарисованными белой краской щупальцами. Короткие волосы бритой стороны головы Хайки взмокли от пота, а другая половина топорщилась блондинистой гривой, словно у песчаного вепря во время атаки.

Она была тощей и юркой, как ящерица, и беспрестанно что-то рассказывала. Половину сказанного уносил ветер.

– Где ты взяла это корыто? – не выдержал я, в очередной раз пытаясь поставить ноги и одновременно не угодить в дыру.

– Собрала сама! – в голосе Хайки послышалась искренняя гордость за свой труд. – Что скажешь? Нравится?

– Ну… В каком-то смысле это впечатляет.

– Я научилась от дедушки! – крикнула сквозь шум нещадно урчащего мотора и бьющийся об остатки пола песок и камни. – Он мог собрать что угодно из чего угодно! Правда, кузов сзади отвалился в прошлую поездку, так что у меня мало дополнительного бензина. Надеюсь, мы скоро настигнем Джека.

– И где сейчас этот дедушка? Почему ты шляешься по пустошам в одиночку?

– Он сгорел!

Мы подскочили на камне, и я простонал сквозь зубы.

– Мне это… очень жаль…

Хайки начала смеяться, и стиль вождения стал еще более неудовлетворительным. Она аж согнулась от приступа неуместного веселья. Мы зигзагами неслись через пустоши, оставляя за собой клубы пыли. Кто знает, возможно у мутантов так проявляется скорбь.

– Что тут смешного, черт подери? – не понял я.

– Это не я его сожгла, придурок, – продолжила хихикать пиро. – Ты ведь это подумал, да?

Я решил, что лучше промолчать.

– Он просто сгорел в старом доме во время очередных экспериментов с движками. Там что-то взорвалось. Смельчакам и первопроходцам всегда приходится платить за свою смелость.

Она отсалютовала двумя пальцами и начала объезжать широкий каньон, внизу которого когда-то струилась река. Сейчас там ползали скорпионы, а на месте воды громоздились дюны. Искажения в этом месте поработали очень сильно, поэтому куски территорий хаотично перемешались. Разговор о дедушке изрядно развеселил девчонку. Хайки почти не следила за дорогой, размахивая руками и пытаясь рассказывать истории о посетителях его мастерской. Судя по тем отрывкам, которые я успел уловить в общем шуме, дед был рисковым парнем, но кто здесь не был?