– Ничего из вышеперечисленного, – уныловато ответил Ястреб Джек, пресекая дальнейшие расспросы. – Я совершенно обычный мужчина, рассказать нечего. У тебя наверняка жизнь была гораздо насыщенней.

– Как тебе это удается?

Джек открыл один глаз и хмыкнул:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, chica. Удается что?

– Я все время ощущаю, как мир горит. Это как скоростная магистраль из прошлых времен, мне показывали видео. Там все несется с ошеломляющей скоростью. Мне всегда чего-то хочется, постоянно что-то раздирает… А вот ты как будто ничего не хочешь, никуда не торопишься. Дед сказал бы, что это плохо – ничего не хотеть, но я вдруг могу остановиться и осмотреть мир медленно, как в заморозке. Все рядом с тобой становится предельно обыденным, и это… так непривычно! У меня никогда не бывает такой простой жизни.

По-моему, единственный полезный жизненный навык Ястреба Джека, который я видел до этого момента, – это способность засыпать, где попало. Видимо, он считал так же, поэтому закрыл глаз.

– Знаешь, Хайки, иногда в пустоте нет никаких загадок. Люди не притворяются, они просто такие и есть – совершенно обычные. Тебе быстро надоест стоять.

Я обогнул широкую трещину на дороге.

Бывает такая вещь – тебе говорят что-то, а ты не способен это принять, даже если звучит логично. В одно ухо влетает, в другое вылетает, но потом появляется человек, которого ты почему-то слышишь, даже если его слова остальным кажутся лишенными откровений.

Хайки сидела, сложив руки на коленях и подставляя лицо сквозняку. Было ли это способностью Джека успокаивать людей или способностью Хайки под каждым кустом находить загадки и знаки дзен, я не знаю, но заканчивался второй день нашего совместного путешествия – а ни один шатер в Балхе не превратился в пепел.

Вот это действительно было странно.

Солнце почти село за горизонт, а ночные песчанки завели неловкую пискливую песню, когда мы добрались до Мастерской. Ангары, в которых жили, тренировались и хранили свои пожитки механиндзя, обливали оранжево-песочные закатные лучи. Пустоши в преддверии сумерек заполнялись магией, ветерок пробегал по лицу, суля приключения. Все кажется более значительным, чем есть на самом деле, на закате – и кусты, и колеи, и редкие крики пустынных птиц. Во всем можно было при желании прочитать знаки.

Часовые на холмах встретили нас настороженно, а я бы мог их и не заметить, если бы не Ястреб Джек. Сумеречные тени с клинками сопроводили нас вниз по холмам. Бесшумные, смертоносные, полные непривычной убийственной грации, подручные Рё заставляли меня напрягаться. В старых текстах японских воинов любили поэтизировать, но механиндзя, несмотря на тягу Рё к забытым эпосам, без сомнения были мясниками, способными отделить голову от туловища в один миг.

Мастерская поддалась не сразу. Сначала пришлось торчать в воротах перед древним роботом с противным, угрожающим голосом, который подошел бы для хитов с автотьюном. Затем я объяснялся о своих целях перед отрядом непробиваемых, загорелых дочерна мечников, на которых Хайки глазела, не скрывая восторга. После нас оставили ждать в потрепанном сарае с замаслеными деталями для мотоциклов, но рано или поздно желания сбываются – и вот мы трое стоим перед Рё, пока я излагаю легенду и уверяю его в том, как сильно нуждаюсь в паре наемных убийц высшего класса.

Рё принял нас в маленьком садике перед додзё7, изображая отдыхающего азиатского феодала. Образу расчетливого военачальника сильно помогал цепкий, сканирующий взгляд, но несмотря на отсутствие романтики, Хайки совершенно растаяла. Рё весь был бело-золотым – от одежды до светлых волос – и использовал внешний вид в качестве сообщения измызганным босякам и пыльным бродягам пустошей. «Я – король», – вот что говорил облик главаря механиндзя. У него было достаточно денег, силы и связей, чтобы раздобыть себе редкие в пустошах вещи.