Писков стал выходить через одну дверь, а Михаил, который, видимо, обладал телепатией, уже входил в другую. Он посмотрел вслед разговаривающему шефу, потом перевел взгляд на нас, но не успел ничего сказать, поскольку Арсений подскочил к нему и заговорил первым:

– Михаил, Юрий Анатольевич велел нам где-нибудь подождать его, пока он общается с Валентиной Матвеевной. – Арсений с улыбкой смотрел прямо в глаза охраннику.

– Понял, – мгновенно ответил тот. – Прошу.

И мы переместились в соседнюю с террасой комнату, небольшую, с одним окном, двумя диванами, столиком и висящим на стене телефоном.

– Если что-то нужно, номер «два нуля одиннадцать», – сообщил Михаил и вышел из комнаты. Мы услышали, как он закрыл дверь на ключ.

– Давай пиццу закажем? – тут же предложил Арсений, кивая головой на телефон.

А мне стало не по себе: как-то неприятно, когда тебя запирают, даже если в очень комфортных условиях. Я неожиданно вспомнил девушку в потайной комнате маньяка Вовы… Арсений когда-нибудь доиграется! Писков не обрадуется, увидев, что мы, вместо того чтобы убраться вон, сидим в его квартире.

– Какого черта… – начал я, но Строганов меня перебил:

– Si Deus pro nobis, что означает, если Бог с нами, то… Слушай, – перебил он сам себя, – как думаешь, тут камеры есть? – И он стал исследовать помещение.

Я покачал головой. Одно дело – к маньяку в квартиру забраться, а другое… Между прочим, у Пискова было минимум два охранника: один нас встречал, когда мы пришли, а второй – Михаил. Я хотел это озвучить Арсению, но он приложил палец к губам, призывая меня к молчанию, а сам встал у окна, прислушиваясь. Затем он аккуратно открыл окно и высунулся на улицу, я даже решил, что сейчас он весь туда вылезет. Но ошибся. Арсений расположился на красивом мраморном подоконнике и жестом пригласил меня занять место рядом с ним.

Вероятно, терраса, ее открытая часть, была недалеко от комнаты, в которой мы находились с Арсением. И там, на свежем после дождя воздухе, Юрий Анатольевич встречался с некой Валентиной Матвеевной. Их было только слышно, но, увы, не видно… Они только начали разговаривать. Видимо, она звонила Пискову, уже поднимаясь на лифте, поэтому так быстро и оказалась в квартире.

– …Юрий! – голос у нее был уверенный, властный и низкий. В тишине мы слышали каждое слово из их разговора. – Ты, как всегда, элегантен и свеж. А жена где?

– Спасибо, Валентина Матвеевна! С вас беру пример! – тон, которым говорил Писков, был теперь совсем другим. – Маринка опять уехала. Сказала, что шмотки кончились, и улетела в Милан. Сколько можно? – добавил он риторически, без раздражения.

– Марина правильная девочка, – тут же ответила ему собеседница. – Тебя шахматы интересуют, картины, а ее – вещи, драгоценности. Так и должно быть. Нормальные интересы. Не как у некоторых. Я про своего мужа: он с этими гонками совсем ненормальный стал… Но давай-ка про наши дела поговорим. Значит, так! – и она перешла на деловой тон: – Заказ будет в полтора раза больше и с бюджетной дотацией, что с учетом согласований займет три недели и потребует довложения со стороны подрядчика, но это не беда, поскольку и сумма отката вырастет, однако акционерам это знать необязательно, кроме одного, который и организует этот подряд…

– Кирилл, – уточнил Писков.

– Он, – подтвердила Валентина Матвеевна. – Таким образом, на выходе мы с тобой имеем по пятьдесят. Ну, как тебе моя схема? – добавила она уже более радостно.

– Пятьдесят миллионов рублей! Прекрасно, Валентина Матвеевна! Прекрасна и ваша новая схема, – подхватил Писков.

– Согласна, спасибо за достойную оценку, – скромно сказала она. – Эта схема легче предыдущей, поскольку она короче, соответственно, быстрее и поэтому дешевле. Но это стало возможным лишь потому, что Георгий передал бразды правления тебе, мой дорогой гений экономики.