По возвращении рыжеволосая по-прежнему не удостаивает её ни единым взглядом. Ольга спокойно переносит радушный приём и садится за стол.

– Э-э, простите, а как насчёт завтрака?

В обращённой к ней секции стола открывается технологический лючок, через который Воронова вытаскивает пакет стандартного рациона.

– Я надеюсь, вы умеете есть в невесомости?

– Да уж как-нибудь…

Ольга старается завтракать как можно медленнее. Во-первых, чтобы насладиться настоящей едой, по которой она соскучилась не меньше, чем по водным процедурам. Во-вторых, ей необходимо использовать всё свободное время, чтобы хорошенько обдумать ситуацию: поразмыслить есть над чем.

На борту частного военного корабля Большевик она уже почти сутки. Сразу по прибытии Воронова и товарищ Фрунзе были доставлены в медицинский отсек. Ольге ещё не приходилось видеть космической операционной высшего класса, предназначенной для оказания экстренной медицинской помощи раненным в бою членам экипажа, многое здесь для неё в новинку. Доку бы понравилось.

Вторым блюдом в рационе идёт горячее мясное желе с бобами и красным перцем. Выдавливая содержимое тюбика, Ольга вспоминает, как каптри Чернова ещё раз тщательно обследовала старика, выискивая возможные «закладки» и запрограммированные патологии, могущие сработать в его теле через определённый срок как бомба с часовым механизмом. Убедившись, что жизни товарища Фрунзе больше ничего не угрожает, она переключила своё внимание на Ольгу, устроив ей сеанс диагностики. Электронный микроскоп, рентгеновский аппарат, зонды внутреннего обследования, многочисленные анализы – Елена работала в матрице, напрямую подключённая к корабельному компьютеру, которого она называла Владимиром Ильичом. Этот самый Ильич тщательно анализировал собранный материал, не забывая отпускать саркастические комментарии. Не сразу Ольга поняла, что они не только изучают её здоровье, но и одновременно ищут подтверждение личности.

Последним этапом обследования было глубокое сканирование головного мозга, на которое ушло почти два часа. Как именно происходило сканирование, она не помнит, поскольку Чернова вкатила ей изрядную дозу снотворного. По пробуждении ей выдали пакет рациона, затем капитан-лейтенант – уже знакомый высокий широкоплечий азиат, представившийся Вениамином, – отвёл девушку в кают-компанию. Приняв душ и поужинав, она затем отправилась в крошечную каюту, которую будет делить с товарищем Фрунзе до конца полёта.

Старик уже спал, а Ольга провела несколько часов, занятая изучением новостных лент, стараясь восполнить информационную пустоту последних месяцев. Она должна знать, что происходило за это время в мире, если хочет понять, кто и зачем сунул её в Духовку. Необходимо прояснить много вопросов, первый из которых – почему на календаре 16 февраля 2093 года.

Бой за станцию «Высокий Дом 8» произошёл в ночь со второго на третье января 2092 года, год и полтора месяца тому назад. Из этого промежутка времени она помнит чуть меньше одиннадцати месяцев, где остальное – неизвестно. Допустим, ещё дней двадцать пять – тридцать её переправляли в бессознательном состоянии как груз на каком-нибудь тихоходном тюремном транспорте типа ГУЛАГ-19, на котором начинал службу Петров. Как ни крути, всё равно получается меньше одного календарного года. Что же тогда с ней происходило в остальные дни и где она их провела?

За время её отсутствия мир мало изменился, только ухудшилась экономическая ситуация, но она всегда ухудшается. По-настоящему важных событий, с её точки зрения, не произошло, за исключением одного: Электра Донован, дочь Пирпойнта Донована, одного из девяти президентов корпорации Сверхновая, погибла при крушении личной яхты