– Мы? – напряженно переспросил Леший.

Радимира окинула знахаря надменным и презрительным взглядом:

– А понравилось мне под Новоградом огородец пропалывать, чего ж не вернуться-то было, – едко бросила она и грустно добавила. – Дурак ты, дружинный…

Повисла неловкая тишина. Парацельс смущенно кашлянул в кулачок, Леший недоуменно моргнул. Ох уж эти мужчины… Радимира вспыхнула и поспешила продолжить:

– Потому порешил дядька, что за ради продления рода и защиты острова даже дочка купца вполне сгодится в жены племяшу, коли уж она заставит его дома остаться и позабыть об ободритской княжне. Позвал Черномор к себе Желанну вновь и согласился на ее условия: в обмен на франкское зелье та станет женою Финиста, а Черномор молодому князю свою правду поведает и солжет о том, как венец Арконы у Желанны оказался.

– И как же? – едва не прошипела я.

Радимира покраснела до кончиков ушей, но все же проговорила, сбиваясь и глядя в пол:

– Еще до исчезновения своего из Арконы Финист порешил Желанну в жены взять, полюбил он ее за ласковый взгляд да казистость. Оставил он у ее батюшки венец самоцветный, чтоб в свой час венчать ее княгиней на Буяне. Рарог же про тот венец прознал и повелел Финисту подарить его сестре своей, Ольге. Хотел Рарог Ольгу княгиней Арконы сделать. Финист повеления ослушаться не посмел, иначе ждала его лютая кончина. Но Ольге венец не был дорог, да и самого Финиста она невзлюбила. Отдала она Желанне венец за злато да каменья, едва померещилось ей, что Финист погиб. Так венец к истинной хозяйке вернулся.

Повисла тишина.

– Вот с-с-стрер-р-р-рва-а-а-а… – только и смогла выдавить я практически беззвучно – от злости мне было даже воздуха в легкие не набрать. Сомнений, кто придумал такую забирающую за душу историю неземной любви, я не испытывала – Черномор ни за что бы до такого не додумался. – И Финист поверил?!!

– О том не ведаю, – вздохнула Радимира. – Выслушал он дядьку молча и более ни с кем о том, что было, разговоров не разговаривал. А ты… ты почто венец отдала? Ясно же, что не за злато.

Я глубоко подышала – шум в ушах медленно отступал – и коротко рассказала, как все случилось на самом деле.

– Вот стерва… – негромко проговорила Радимира после долгого молчания, во время которого княжна не могла подобрать приличных слов. А потом она склонилась передом мной в земном поклоне. – Прости, Ольга, за неверие мое. Ты спасла брату жизнь. Финист никогда о случившемся у барона речей не заводил, а я, глупая, сама не спросила.

– Да он просто не подумал, что его предадут у него же дома, – раздосадованно огрызнулась в пространство я. – И что дальше случилось?

– Да молвить-то несколько слов осталось. Едва купчиха подлила Финисту зелье да память ему стерла, Черномор повелел всем, кто знал истину, молчать. Мы своего князя всею душою любим, никто не посмеет открыть ему даже доли правды, иначе ждет его смерть.

– Так, стоп, – рассказанная история прилично горчила, но не объяснила мне главного. – За что Финист должен проститься с жизнью? Не поняла.

Леший пожал плечами, он тоже не знал.

Парацельс исподлобья глянул на нас, пробурчал недовольно:

– Черномор на Финиста люто зол да за дело. Однажды он на службе у твоего брата, княжна, слово, данное Арконе, нарушил, и Черномору о том известно стало. Наказание за то – смерть.

– Но он же Черномору – родная кровь!

– Черномору родная кровь – Аркона да остров Буян, только править ему совсем не по сердцу. Финист же – прирожденный великий князь, железной рукою город держит, судит строго, но всегда справедливо. Чтоб удержать его подле себя, дядька на все пойдет. А заодно и Радимиру из своей хватки не выпустит, чтоб род не прервался. Мало ли что.