Разбойники между тем шагнули вперед, сжимая кольцо. Я подхватила оброненный котелок за ручку и приготовилась защищаться, на всякий случай приняв оборонительную стойку бойца Шаолиня – вдруг испугаются.

– Не подходите, – я приподняла раскачивающийся котелок повыше, чтобы удобнее было им отбиваться. – А то пожалеете! От вас мокрого места не останется!

Разбойники довольно оскалились – вот нашли забаву, ага! Я подумала еще, что такие клоуны, как я, у них тут редко выступают. И тут же мужики прыгнули на меня. Я огрела ближайшего котелком, тот заорал от боли, а дальше началась куча-мала. Я лупила их котелком, царапалась, брыкалась. Один из разбойников схватил меня за ноги и повалил на землю, второй метнулся с мотком веревки… и мешком свалился на траву с предсмертным хрипом – в его горле торчала стрела.

– Чего все разом на одну девку-то нападаете? – услышала я не обещающий ничего хорошего голос Стояна. – Она у нас без головы, конечно, но хоть бы по очереди под котелок-то кидались. Не по справедливости выходит.

Разбойники растерялись, но перед ними стояли всего трое, а деньги им заплатили немалые – и они налетели на дружинных, рассчитывая быстро расправиться с ними и вернуться ко мне. Оставалось только тихо вздохнуть. Идиоты… Воины встретили их очень неласково, не особенно заботясь о таких понятиях, как гуманность и осторожность. Похоже, они успели здорово за меня испугаться и теперь вымещали на разбойниках стресс. Сокол, так тот вообще и боевого ножа не достал, просто расшвыривая нападавших своим длинным тяжелым луком. И после его ударов разбойники больше не поднимались.

Но мне вдруг показалось, что дружинные не справятся. Все же на каждого приходилось по несколько нападавших. Я схватила котелок и огрела им сзади ближайшего из разбойников, который как раз заходил Соколу слева, целясь ему в бок длинным ножом. Разбойник вскрикнул, развернулся ко мне и взмахнул рукой с ножом, защищаясь от внезапного нападения. Лезвие чиркнуло мне по плечу, я отпрыгнула, оступилась и рухнула в ручей, подняв тучу брызг…

Когда я сумела подняться на ноги на скользких камнях и протерла глаза от воды, сражение уже закончилось. Дружинные, опустив оружие, спокойно смотрели, как в лес удирают трое оставшиеся в живых лиходеев, и даже не пытались их остановить. Вокруг в нелепых позах валялись убитые. Я сжала ручку котелка, который так и не выпустила, отчетливо представляя, что мне сейчас скажут. Воины неспешно повернулись ко мне. Я почувствовала, что мое лицо разгорается от стыда, уши пылают.

Молчание затягивалось. Кошмар какой-то…

– Идем, дочка, – наконец со вздохом произнес Стоян, вытирая меч пучком травы и отправляя его в ножны. – А то у нас костер потухнет.

Они развернулись и направились к обозу, вокруг которого суетились обеспокоенные люди. Я побрела следом, подобрав флягу и так и не бросив спасительного котелка. Больше всего мне хотелось провалиться сквозь землю.

Левое плечо разгоралось. Я недоуменно опустила глаза и почувствовала, как земля плавно поплыла из-под ног – на мокром вышитом рукаве у самого плеча неспешно расплывалось большое багряное пятно. Мамочки-и! Я судорожно сглотнула и зажмурилась – не вижу, не вижу! Голова закружилась от страха – я никогда еще не резала себе ничего, кроме пальца.

Дружинные, похоже, услышали, что я остановилась, и обернулись посмотреть, почему.

Я почувствовала, как сильные мужские руки крепко и осторожно взяли меня за плечи и развернули левым боком к свету обозных костров. Послышался треск рукава.

– Царапина, – заключил голос Лешего. – До свадьбы заживет.