– Я был там, но между нами ничего не было. И не может быть, Лина, – он опускает ладонь на мою руку, но я резко вырываю ее.

Глаза щиплет от непрошенных слез. Дан делает глоток из своего стакана, а я опускаю взгляд на свой, тем самым подавляя эмоциональный порыв.

– Богдан, а ты вообще видел те снимки? – спрашиваю я.

– Я согласен, на них все выглядит неоднозначно…

– Неоднозначно? – морщусь я. – Там все более чем очевидно.

– Ты же знаешь, как журналисты любят интерпретировать все по-своему. Не тот ракурс, не то положение ног, рук, головы… И имеем мы то, что имеем.

– Ты встречался в гостинице со своей бывшей, Богдан, – выпаливаю я. – О какой интерпретации ты говоришь? Ты находился с ней в одном номере ночью. Что вы там делали?

– Ночью я спал. Один, – уточняет он. – С ней мы виделись вечером. Не более десяти минут.

– Зачем тебе вообще понадобилось с ней встречаться? – я непонимающе качаю головой. – Что-то я не ухожу от тебя ночью и не бегу к своим поклонникам.

– А их так много? – хмурится Царев.

– Давай только без приступов ревности, хорошо? В нынешней ситуации это как минимум смешно, – холодно произношу я. – А как максимум невозможно.

– Лина, между мной и Эльзой ничего не было и нет. Да, мы общаемся. На это есть веская причина, – в его взгляде как будто мелькает сожаление. Или же я хочу видеть то, чего на самом деле нет.

– Какая же? – склонив голову набок, спрашиваю я.

– Я не могу сказать. Пока не могу.

– То есть ты мне не можешь называть причину, но втаптывать меня грязь – милости просим? – потрясенно выдаю на одном дыхании. – Мне вообще непонятна твоя логика. Я – твоя жена. И ты предпочитаешь, чтобы я плавала в этом дерьме, а Эльза вышла сухой из воды. Так, что ли?

– Нет, не так. С журналистами я все улажу. Сделаю заявление. Привлеку к ответственности всех, кто причастен к этому сливу. Подам заявление о клевете. Мои люди уже работают над этим. Чистят паблики. Затыкают рты всем, кто много говорит. Все, о чем я прошу тебя – это мне поверить, Лина, – говорит он серьезно. – И дать немного времени.

– Вокруг тебя всегда крутились толпы девушек, я закрывала на это глаза. Но с Эльзой, Дан, – это перебор. Я не могу тебе верить, пока у меня не будет объяснений или доказательств.

– Моего слова тебе недостаточно?

– Теперь нет.

– Хорошо, я предоставлю тебе доказательства, – его голос кажется злым и раздраженным. Он не привык оправдываться, и сейчас, очевидно, наступает своей гордости на горло. – Но не сейчас.

– Тогда сейчас предоставишь развод. Спасибо за кофе, – допиваю свой кофе и, бросив напоследок разочарованный взгляд на мужа, выхожу из автомобиля.

Принятое решение о временном отъезде оказывается как раз тем, что в настоящий момент мне жизненно необходимо.

Глядя как за окном такси проносятся пейзажи пригорода Барселоны, я нервно верчу в руках телефон. Он все еще переведен в авиарежим, хотя в Испании я приземлилась два часа назад. Мне страшно снова выходить на связь – уверена, меня ждут десятки новых вызовов и сообщений от самых разных людей. И возможно от Богдана. А я не готова давать ему объяснения о своем отсутствии точно также, как он не был готов давать их мне сегодняшним утром.

Неужели он всерьез думал, что я куплюсь на его смехотворные оправдания? Поверить ему, а не собственным глазам? К черту! 

О том, что я улетела, так никто и не знает, кроме Карины и моего программного директора Льва Николаевича Славского. Он позвонил мне, когда я уже шла на посадку, а звонки от него – большая редкость. Я сняла трубку и призналась, что улетаю. Он пожелал мне хорошего отдыха и сказал, что ждет по возвращению в офисе, чтобы обсудить новое ток-шоу. Судя по деловому тону, увольнять меня он все же не собирается. Уже что-то, учитывая, что мысленно прощаясь с браком, я прощалась и со своей карьерой тоже.