— Развод ты не получишь, — вкрадчиво предупреждает Дан, окончательно беря себя в руки.

— А это мы еще посмотрим! — отражаю я. — А теперь уходи и оставь меня в покое. Сегодня у меня нет никакого настроения видеть тебя.

Никогда за все годы брака мы с ним не общались в таком тоне и таком ключе. Я это понимаю, но и Богдан тоже видит огромную трещину между нами, которая с каждой секундой становится глубже.

— Ты не можешь меня выгнать.

— Выгнать я тебя, может быть, не могу. Но тогда я здесь не останусь! — бросаю запальчиво, всем своим видом демонстрируя решительность. — Уходи, Дан. Не порти то последнее, что еще осталось между нами.

В глубине глаз мужа я замечаю вспышку боли, вызванную моими словами, но она так быстро гаснет, что я даже не уверена, была ли она реальностью или лишь плодом моего воображения. Его мрачное лицо становится еще более отрешенным и холодным. И когда он молча разворачивается и идет к двери, я едва не кричу ему, чтобы остановился.

Трещина между нами становится пропастью. И когда за Даном с легким щелчком закрывается дверь гостиничного номера, мне кажется, нам ее уже никогда не преодолеть.

3. Глава 3

Я просыпаюсь рано утром и с тоской смотрю на пустую сторону постели. Да, сейчас я в гостиничном номере, но к такой картине в последнее время мне не привыкать. Богдан стал вставать раньше. Когда он уезжает на работу, я только открываю глаза. На все мои вопросы, куда он так рано, отвечает односложно: «Много дел». Вернее, отвечал. Наверное, это все теперь в прошлом.

На работу сегодня мне не нужно. Как и всю следующую неделю. Еще до истории с Эльзой я попросила у начальства отпуск. Даже не так — потребовала этот недельный отпуск, рассчитывая на то, что мы с Богданом после годовщины сможем отдохнуть. Он давно обещал, что отложит дела, чтобы мы провели время вместе, а я, наивная глупая Аделина, ему верила. Только сейчас пришло четкое осознание — для Дана наш брак означал совсем не то же самое, что для меня.

На прикроватной тумбочке вибрирует мобильный, возвращая меня к реальности. Ночь я провела в режиме тишины и меня никто не донимал — ни родные, ни абоненты, звонящие с незнакомых номеров, ни Богдан.

— Вот и наступило утро, — произношу горько и тянусь за гаджетом, на экране которого светится «мама». — Привет, ма. Ты рано.

— Доброе утро, Адель. Как ты себя чувствуешь?— спрашивает она, но в своей манере даже не удосуживается дать мне возможность ответить. — После того шума, что подняли вокруг Дана эти сплетники… А ты что, еще в постели? У тебя сонный голос. А как же эфир?

— Мне не нужно на работу, — спокойно отвечаю.

— Как? Почему? Неужели из-за этого недоразумения ты решила бросить работу? — ахает она.

Недоразумения? Она это всерьез?! Меня опозорили, сделали из меня набитую дуру, а для моей матери это всего лишь недоразумение?

— Мама, с какой стати я должна бросать работу? У меня отпуск. Давай уже ближе к делу. Судя по всему, мы совершенно по-разному воспринимаем то, что произошло вчера, — чеканю я, вставая с кровати.

— Конечно. Ты как наивная школьница поверила в этот цирк. Очевидно же, что его подставили. Наш Богдан — видный мужчина.

— С каких пор он «наш Богдан»? Напомнить мне, как ты к нему относилась до нашей свадьбы?

— Сколько воды утекло с тех пор! — отмахивается мама. — Он давно доказал, что достойный мужчина. И он тебя очень любит.

— Мам, я даже не хочу это слушать, — вот именно поэтому я не хотела вчера отвечать на ее звонок. Она души не чает в Богдане, а я даже не понимаю, на фоне чего развилась эта ее любовь, разве что на фоне его неоспоримых финансовых успехов.