Мистер Изи, прошедший в юности суровую школу офицерства на флоте во время Наполеоновских войн, как никто понимал важность навигационного оборудования побережья для процветания страны. Он не только спонсировал постройку ряда маяков, но построил и завод по производству столь необходимой для их работы особо чистой ворвани, сырье для которой издавна поставлялось из далекой России. Ко всеобщему удивлению, Джек не только не разорился на этой инициативе, но и существенно приумножил собственный немалый капитал.

Именно здесь, вдали от любопытных глаз, нестарый еще Джек назначил встречу заинтересовавшему его молодому финскому дворянину на российской службе, барону Югану Эбергарду фон Шанцдорфу, с которым он познакомился два года назад в Лондоне. Лорду, поставившему своего протеже, бывшего матроса Вильяма Дарлинга, на должность смотрителя маяка, было вполне уместно, и даже почти необходимо изредка навестить старого подчиненного, которому он оказал протекцию. Столь же уместно было и молодому заезжему аристократу «пострелять чаек» на диком скалистом островке. И никого не могло удивить то, что оба эти события совпадут по времени и месту. Встреча же на столь уединенном острове заведомо гарантировала от случайных глаз и ушей.

– Здравствуйте, Юган! – произнес лорд Изи, – рад вас видеть.

– Взаимно, Джек! – совершенно искренне ответил Юган. Несмотря на разницу в положении, два моряка, испытывавшие взаимное уважение и симпатию, давно стали друзьями.

– Ну что, судя по тому, что ты прибыл в Англию всего через два месяца, после того, как я отправил тебе письмо, да еще и открыто носишь мундир русского флота, твои дела в России идут неплохо! Изменил воззрения на независимость Финляндии?

– Ничуть, Джек, но быть марионеткой в руках заправил с Даунинг стрит, в любой момент готовых разменять твою страну как мелкую потертую монетку еще менее привлекательно, чем входить в состав России, на привилегированных, заметь, правах. Ты уж не обижайся, я ничего не имею против Англии, и тем более тебя, но для вас Финляндия никогда не станет даже второй Португалией, а я не желал бы родине даже и португальской судьбы.

– Я не обижаюсь, Юган, ты знаешь. Я и сам не согласен с политикой, которую проводит сейчас правительство. Россия чрезмерно ослаблена, а мы, нарушая наш собственный принцип поддержания на континенте равновесия, вместо того, чтобы помочь ей, стремимся добить падающего.

Я уже молчу о том позоре, который творится после получения известий о славной победе наших флотов – Наварине. В погоне за мнимой сиюминутной выгодой эти выскочки из палаты общин готовы даже судить одного из величайших адмиралов. Судить за то, что он, следуя их же вполне по идиотски составленным, крайне нечетко сформулированным инструкциям, выиграл тяжелейшее сражение!

Слепцы! Они подрывают самые основы общества, веру человека в то, что выполняя приказы и проявляя инициативу, он будет поддержан сверху. Страшно представить, что произойдёт, когда наши капитаны вместо нападения на врага начнут думать о возможном наказании на родине! Флот моментально потеряет три четверти своей силы!

Столь же неосмотрительна, на мой взгляд, и вся эта кампания по поддержке революционных движений во всем свете. Боюсь, нам это аукнется. Англия и так много утратила в результате революции. Парламент это здорово, но присутствуя на его заседаниях, понимаешь, насколько это костный механизм, и какие, подчас вовсе не важные для дела, обстоятельства влияют на принятие судьбоносных решений. Насколько проще было бы, обладай монарх всей полнотой власти! Так что я рад за твой выбор.