Всю группу Тиграна обошла львица, видимо полагая, что самец отвлекает внимание жертв, и затаилась в высокой траве. Потом, с неожиданной для людей стороны, внезапно выскочила и набросилась на лошадь Меружана, уцепившись ей в горло, в надежде задушить добычу. Лошадь заржала, вместе со всадником рухнула на землю. Царские лошади испугались и понесли, Тигран уронил боевой лук, Артак чуть не слетел с лошади. Меружан, не потеряв самообладания, выхватил меч и с размаху вонзил его в тело львицы, но даже и тогда она продолжала душить жертву и отпустила ее, когда силы дикого животного стали слабеть. Львица с хрипом опустилась на землю и затихла.

Влетев в дубовую рощу, лошадь Тиграна наконец успокоилась. Нервно пофыркивая, шла между деревьев в темноте. Светила луна, мерцали звезды. Тигран озирался, пытаясь разглядеть дорогу. Наконец он оказался на поляне. Треск веток заставил остановиться. В лунном свете увидел зверя, все еще непобежденного, гордого и могучего, который с двумя стрелами в боку стоял на краю опушки и пристально смотрел на человека. Все внутри царя похолодело, но Тигран никогда не был малодушным, с юных лет был приучен гордо смотреть смерти в лицо. Без спешки вынул кинжал из ножен и приготовился к схватке.

Справа от него на поляну внезапно выехал еще один всадник. В руках у него лук, но стрелу держал, не прицеливаясь. Царь узнал сына Тиграна‑младшего. Два всадника стояли и сверлили друг друга глазами. Царь с кинжалом в руках смотрел на сына холодно и бесстрастно, а его младший сын, с луком на изготовку, смотрел на отца пылающим, ненавидящим взглядом, и этот взгляд мог означать что угодно. Испытывая чувство страха, вызванное тем, что отец «прочитает» в глазах истинные намерения, он потупил взгляд.

Хриплый рык раненого зверя разнесся над рощей. Лев потряс гривой, оскалил зубы, разинул пасть. Слепая ярость побуждала зверя обрушиться на того, кто причинил ему смертельные страдания. Лев присел на задние лапы и бросился на Тиграна.

Тигран-младший, в противоречивых чувствах, с мыслью о своей несчастной судьбе, поднял лук, растянул его, коснувшись тетивой подбородка, и, задержав дыхание, выстрелил. В ночной тишине раздался свист, а затем глухой удар.

Стрела вошла в тело льва строго перпендикулярно, прямо в сердце. Огромный зверь упал замертво.

– Хороший выстрел, – сказал Тигран.

Уже в лагере, когда все страсти улеглись и Тиграна поздравили с удачной охотой, а он приказал посвятить убитых львов богу Арамазду, царь подозвал Тиграна‑младшего и сказал:

– Ты спас мне жизнь, но это не повлияет на мое решение о престолонаследнике. Я хочу видеть во главе государства разумного и рассудительного приемника, который усердно и ревностно будет служить народу. Готов ли ты? Я жду знак!

Он развернулся и пошел в свой шатер.

Наутро после завтрака весь кортеж царя под впечатлением от острых ощущений минувшей ночи двинулся обратно в столицу. Дорога пролегала мимо водопада. Кристальные струи, падающие с высокой скалы, и водяные брызги, искрящиеся на солнце, завораживали, но особенно околдовывало бесконечность движения воды. Полюбовавшись водопадом, все искупались, чтобы взбодриться и, почувствовав прилив сил, в приподнятом настроении поехали во дворец.

В библиотеке дворца Метродор, греческий писатель, оратор и политик из Скепсиса, ожидал царя. Метродор был вынужден покинуть Грецию, оказавшуюся под властью Рима, и теперь стал ближайшим советником.

Вошел Тигран, и старый ученый с большим почтением поклонился и, показав на заполненные рукописями стеллажи, сказал:

– Твоя библиотека, владыка, становится одной из лучших в мире. Конечно, ей еще далеко до Александрийской или Пергамской, но есть уникальные книги.