— Вас я знаю лучше, чем его, госпожа Мирай.

— Мы знакомы всего ничего.

— Мне этого достаточно.

В его тоне была стальная уверенность и намек, что спорить не стоит. Он выделяет меня среди остальных шиссаев? Не скажу, что это великая честь, но… Очень странно. Непонятно.

— Вы считаете, что кто-то из моих товарищей может совершить глупость? Будет неосторожным?

— Я наблюдал за всеми вами, — он скрестил руки на груди и посмотрел на серебристую гладь озера. — Из-за ваших стихий — молнии и ветра — и вспыльчивого нрава ваши люди слишком торопливы, эмоциональны и подвержены иллюзиям.

Вот сноб! Кто виноват, что он сам бесчувственный, как камень? Или как ледяная лужа.

— Земля за озером теперь принадлежит Сеттории. Разве вы не сделали ее безопасной? — мне хотелось уколоть его, заставить смутиться и признать свое несовершенство.

Гром бросил задумчивый взгляд на противоположный берег. Луна вынырнула из-за облаков, осветив темный профиль мужчины.

— Эта земля еще не успела остыть, госпожа Мирай. Веками она переходила из рук в руки, поэтому магические ловушки длительного действия могут скрываться под каждым камнем. Но не пугайтесь слишком сильно, встретить их — маловероятно. Тем более, я изобрел новое заклинание, которое их вскрывает и обезвреживает. И все же я посчитал своим долгом напомнить об осторожности.

Переживает, что напугал меня, заботливый какой. С ума сойти!

Я очень хотела высказать все, что об этом думаю, но вдруг голову пронзила мысль.

— Постойте, вы сказали: подвержены иллюзиям?

— Чем больше в маге чувств и эмоций, тем он восприимчивей к ментальному воздействию. Я недавно пришел к этому выводу.

— Вы думаете, во мне тоже слишком много чувств? — спросила я.

Он посмотрел так пристально, будто знал все мои мысли и тайные страхи. Ощупал взглядом мое лицо и плечи.

— Вы как открытая книга, госпожа Мирай. Все ваши чувства и эмоции как на ладони, и это ваша слабость.

Я решила сделать вид, что не услышала последней фразы. Произнесла как можно вежливей:

— Спасибо, что предупредили об иллюзорных ловушках.

Я в них не попадала, но слышала чужие рассказы. Иллюзия — это дитя извращенной фантазии своего хозяина, он волен создать там все, что угодно. Жертва иллюзорного мира может напасть на своих товарищей, думая, что это демоны или враги. Там оживают любые страхи.

— Огневики традиционно считаются лучшими в менталистике и искусстве иллюзий, — продолжил Гром. — В открытом бою желательно не смотреть им в глаза.

— Это все знают, но они настолько изобретательны, что постоянно выдумывают что-то новое, — я с раздражением пнула камешек носком ботинка.

Зато Гром держал себя в руках и был спокоен, как море в штиль.

— Есть предметы-ловушки, есть приманки, пропитанные аурой хозяина. При касании она внедряется в мозг и переносит разум в иллюзию.

Какая жуть! Напугал меня, теперь до утра спать не буду. Буду крутить в голове эти мысли и думать, как бы в ловушку не угодить.

— Как распознать эти предметы?

Гром указал куда-то пальцем, вынуждая проследить направление. Мы стояли, почти соприкасаясь плечами. Вопреки ожиданиям от него шел не холод, а жар. И пахло чем-то еле уловимым, но приятным. Чем-то древесным, пряным.

— Видите ореол вокруг луны? Под определенным углом эти предметы начинают так же светиться, — он говорил спокойно и медленно, не догадываясь, какие чувства меня одолевают.

— Поняла. Значит, руками ничего не хватать.

Мы синхронно повернулись и посмотрели друг на друга.

— Да. Но, как я и сказал, моя новая техника вскрывает и обезвреживает эти ловушки, — в тоне Грома послышались легкие нотки самодовольства.