Зря я это затеяла. Видно же, он не тот, кто оценит мои сентиментальные порывы. Он с трудом меня переносит, даже общая борьба с демонами этого не исправила.

Гром внезапно отмер и стал похож на живого человека. Непонимающе нахмурил брови:

— Дерево шимме?

— Его еще зовут древом желаний. Так вы меня отпустите?

— Никто не может препятствовать желанию человека помолиться богам. Это право есть даже у идущих на смерть, — сказал он, немного подумав. — Хорошо, госпожа Мирай.

И, когда я задержала дыхание от удивления, замешательства и еще какого-то странного чувства, он добавил:

— Но одну я вас не отпущу. Я пойду с вами.

***

Гром

— Вы будете сопровождать меня к месту молитвы, не доверив это дело никому из своих людей? Окажете такую честь?

Показалось, или в ее словах действительно мелькнул сарказм?

Не объяснять же, что я не могу ей доверять. Не маленькая, сама должна понимать.

Она смотрела на меня как-то зло и одновременно беспомощно. Эти эмоции укрывали ее, как броня. Старший брат говорил, что я ничего не понимаю в чувствах. Но то, что ощущала в этот момент Молния, я понимал прекрасно.

— Вы так опасны и непредсказуемы, что я никому не могу доверить столь тяжелую ношу, — решил подыграть я. — И вдруг мне тоже захочется помолиться?

— Благодарю.

Она подавила то ли фырк, то ли вздох, отвернулась и зашагала по склону холма. Не выдержала.

Ветер перебирал темные пряди, собранные в высокий хвост, теребил края черной накидки. По гладкой темной ткани скользили вышитые серебристые молнии — эта женщина не изменяла себе. Мы спустились и немного прошли по каменной насыпи, пока госпожа Мирай не остановилась у кряжистого дерева. Его ствол был сплетен из нескольких стволов, ветви тоже были перекручены.

Между мной и Молнией оставалось шагов пятнадцать. Ветви дерева шимме раскинулись во все стороны и укрывали нас, словно крыша.

Я застыл, сложив на груди руки. Какое-то время она просто стояла, глядя на толстый ствол с потрескавшейся корой. Потом бросила на меня взгляд из-под полуприкрытых век.

— Можете начинать.

— Спасибо, — отрезала она и опустилась на колени, сложив ладони в молитвенном жесте.

И сразу стала такой спокойной, а ведь мгновение назад глядела волчицей. Уверен, она знает, что я на нее смотрю. Внимательно, ни на миг не отводя взгляда.

Внутренне ожидаю подвоха?

Даже если она что-то задумала, я успею ее остановить.

Думаю об этом и понимаю, насколько это глупо. Насколько проросло во мне это все.

А она стояла на коленях под приземистым деревом. На ветви его, длинные и раскинутые в стороны, суеверные простолюдины повязали цветные ленты. Ветер колыхал их, выцветшие от дождя и солнца.

Меня кто-то окликнул, но я поднял руку, подавая знак не приближаться. Подождут.

Она стояла на коленях долго. Очень долго. Я уже начал терять терпение и еле сдерживался, чтобы не прервать госпожу Мирай. Она что, нарочно тянет время? О чем можно так долго просить? Даже приговоренные к смерти молятся быстрее.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что сам утратил счет времени. Просто провалился куда-то и, страшное дело, расслабился. То ли сказалась накопившаяся за долгие месяцы усталость и необходимость все время держать себя в напряжении. Плоть ведь нельзя истязать бесконечно, подпитывая стимуляторами и магией. Однажды наступает откат.

То ли сама атмосфера и тонкие, исходящие от дерева вибрации всему виной.

Молния открыла глаза и посмотрела на меня.

— Это священное дерево. Оно передает наши желания богам.

Зачем она это рассказывает? Тем более мне.

— Боги глухи к мольбам.

— Не говорите так.

— И сильно они вам помогли?