– Я сняла генерала, а с вами разберусь за полчаса!

Заболоцкая вышла, тихо притворив за собой дверь, а директор элитной школы понял, что дерзкая дама не шутит! В те дни о разжалованном генерале трубил каждый утюг.

История разборок прошла бы мимо Елизаветы, она занималась совсем другими делами, если бы о ней не поведал старший брат, который оказался в курсе событий. Вот тогда Лиза намотала себе на ус, что мамочка, защищая интересы собственных детей и семьи, может пойти далеко. Очень далеко и поэтому лучше беречь её нервы, и не посвящать в некоторые личные дела.

От мыслей снова отвлёк телефонный звонок. Лиза повернулась от окна, взяла со стола рюмку, сделала несколько глотков, выдохнула и только потом глянула на дисплей. Телефон ещё только поднимался к уху, а оттуда уже несся зычный голос подруги и по совместительству коллеги:

– Лизка, совсем обалдела?

– Можешь не орать! – Елизавету передёрнуло от крепкого алкоголя. – Во-первых, привет, – она надкусила лимон и скривилась.

– Ну, да привет, – коллега сбавила напор. – Заболоцкая у тебя всё в порядке?

– Всё в полном ажуре, если не считать того, что меня бросил Соловьёвский! – Елизавета глубоко вздохнула, решила снова пролить надрывную слезу и даже всхлипнула, давая понять подруге Жанне, что горе её безгранично. Однако рыдания отказались возвращаться, наоборот стало как-то зло и весело. – Представляешь, этот козёл отказался уходить из семьи! Его, видите ли, устраивают наши отношения, и он не желает ничего менять! Я, дошла до белого каления и пригрозила всё рассказать его супруге! Ты бы видела его глаза!

– Ты пьяная? – Жанна остановила словесный поток подруги.

– А каким образом я должна пережить такой стресс? – рука с ярким затейливым маникюром на ногтях потянулась к бутылке.

– И как давно ты хороводишься с зелёным змеем?

– Сегодня, какое число?

– Двадцатое апреля.

– Ого! Ничего себе! Разрыв произошёл семнадцатого, значит три дня!

– Слишком долго даже для прогорклого алкоголика, – в голосе подруги прозвучали укоризненные ноты. – Ты Мурзика кормила? Сама что-нибудь ела?

– Жаннеточка, ты же знаешь, я сама не поем, а Мурзика накормлю обязательно! У него сегодня в меню немецкие сыры.

– Может, я приеду к тебе?

– О нет! Спасибо, конечно, но я не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии! – Лиза налила рюмку, запрокинула в рот и шумно выдохнула вязкие пары, отведя лицо от телефона, чтобы подруга не услышала тяжёлое дыхание.

– Я давно тебе говорила, что Соловьёвский конченая мразь! Стоит только посмотреть его репортажи, становится понятно, что это за тип! Смотри правде в глаза – ты с самого начала знала, что у вас нет будущего. Ну, кто уходит от кучи ребятишек? Он публичная личность, да его распнут его же слушатели! Угораздило тебя втрескаться в такое ничтожество.

– Согласна, он ничтожество, но очень знаменитое и обаятельное ничтожество! Ах, как он ухаживал, дарил подарки…

– Надеюсь, он не потребовал вернуть украшения?

– Нет, но пообещал уничтожить меня, если хоть слово о нашей связи долетит до его жены и вообще, хоть в какое-нибудь публичное пространство!

– Он трус! Ничего не сделает! Надеюсь и ты, не станешь балаболить и трепаться на каждом углу! Поведи себя интеллигентно!

– Пока не знаю, очень хочется сделать ему больно!

– Ладно, всё устаканится, завтра обида утихнет, и не будет казаться такой душераздирающей. Утро вечера мудренее. И потом, месть должна выбродить и устояться, может вскоре отпадёт нужда в вендетте, его жизнь накажет!

– Не верю я в прижизненное наказание. Хотя, может ты права, – вяло согласилась Елизавета.