Теламон вообразил Гиласа и Пирру такими, какими видел их во время последней встречи: на Пирре великолепные фиолетовые одеяния покойной матери, вокруг рук обвились живые змеи, а ей на выручку летит сокол. А Гилас весь в крови, но готов к бою, а молодая львица спешит его защитить.

– Нет, до Египта им никак не добраться, – рассудил Теламон, не столько обращаясь к Меритамен, сколько успокаивая себя. – Но если до ваших шпионов дойдут слухи про эту парочку, сразу докладывай мне. Это понятно?

Меритамен медленно кивнула. Она подняла голову и посмотрела на Теламона.

– Я не допущу, чтобы этот кинжал погубил мою семью, – с неожиданной твердостью объявила Меритамен. – Керашеру нет дела до народа Па-Собек. Но я не такая. Я разыщу ваш кинжал, и Керашеру необязательно знать, что я для этого сделаю.

– А как же…

– Тебе тоже не нужно забивать себе голову, господин Тел-амон. Я добуду для тебя кинжал. Но только при условии, что ты дашь мне защитить свой народ и позволишь поступать так, как я считаю нужным.

Гилас поравнялся с Пиррой. Его светлые волосы блеснули в лунном свете.

– Кем говорит, до Великой Зеленой совсем недалеко.

Пирра фыркнула:

– И ты ему веришь?

– Если бы не он, нас бы уже в живых не было.

Пирра нехотя признала, что Гилас прав. Три дня, по ночам и рано по утрам, неутомимый Кем вел их через пустыню. Он научил их мазать нижние веки углем, чтобы Солнце не так сильно било в глаза, и дал им по камешку: когда кладешь его в рот, жажду переносить легче. Каким-то чудом Кем умудрялся добыть достаточно съестного, чтобы они не умерли с голоду: горькие корни, бугристые листья терновых кустов, а один раз даже дикобраза (ох и плевалась же Пирра!). А этим вечером Кем выслеживал кого-то покрупнее, а кого – не рассказывал.

Пирра по-прежнему ему не доверяла.

– А вдруг он передаст нас с рук на руки стражникам из пограничного патруля? Он ведь постоянно про них твердит!

– Какая ему от этого выгода? – рассердился Гилас. – Его тогда тоже схватят!

Пирра не ответила. Сколько можно страдать от голода и жажды? Сандалии натерли ноги до волдырей, но идти босиком Пирра боялась: как бы не наступить на скорпиона. А еще ей не давала покоя тревога за Усеррефа. Вороны в Египте уже давно. Что, если они нашли его? Пирра представила, как Усеррефа бьют и пытают. У нее чуть сердце не разорвалось.

Тут Гилас дотронулся до ее плеча:

– Смотри! Кем напал на след.

Впереди Кем присел на корточки и стал разглядывать песок. Чернокожий мальчик почти сливался с темнотой.

– Главное, чтобы он не притащил второго дикобраза, – пробормотала Пирра.

Кем сердито махнул на нее рукой, давая понять, что разговаривать сейчас нельзя, потом указал в нужном направлении своим бумерангом и кивком позвал с собой Гиласа. Пирру Кем вниманием не удостоил: считает, что от нее на охоте никакой пользы.

Разбойница тоже почуяла добычу. Молодая львица, крадучись, зашла слева, чтобы отсечь добыче пути к отступлению. Шерсть Разбойницы серебрилась в лунном свете. Она двигалась бесшумно, низко опустив голову. Вдруг львица застыла с поднятой передней лапой.

Пирра уловила вдалеке какое-то движение. Стараясь не издавать ни звука, она подобралась к Гиласу. Тот ошеломленно уставился прямо перед собой.

– Это кто такие? – прошептал мальчик. – Смахивают на птиц, но таких здоровенных я не видел!

Птицы и впрямь выше человеческого роста. Аккуратно переступая огромными когтистыми ногами, они склоняют длинные бледные шеи и клюют что-то в песке.

– Наверное, это страусы, – шепотом ответила Пирра. Стоило ей вспомнить об их гигантских яйцах в Доме Богини, как в животе у девочки заурчало. – Надеюсь, их мясо съедобное.