В большинстве офисов здания юридической фирмы «Бенгтссон-Квист Лов» свет уже давно погас. Роман нередко был тем, кто одним из последних покидал кабинет. В конце концов, статус лучшего адвоката к этому попросту обязывал.

В некоторые вечера он был этому даже рад. В такие, как сегодня. Никто, кроме уборщиков, не увидел, как Роман, ссутулившись, покидал здание, глядя куда-то глубоко внутрь себя. Он сразу же завел мотор и механически поехал по привычной трассе. После суеты центра пригород утешал вечерним безмолвием и ленивым спокойствием поздней осени. Автомобиль пронзал тьму бледными лучами фар. Пару раз дорогу перебегали лисы или молодые серны. Они словно не осознавали смертельной опасности, но блеск огней действовал на них гипнотически. Редко моросил дождь, и на улицах, подсвечиваемых рыжими фонарями, не было ни души. Из динамиков лилась негромкая мелодия: Андре Капле. Роман никогда не любил современную музыку, считая ее слишком хаотичной. Беспорядка вокруг ему хватало и без этого.

Он припарковался позади заброшенного магазина зоотоваров. Автомобиль чуть слышно заскрипел тормозами, и Роман в который раз поморщился, пообещав себе исправить это. Из плотной прорезиненной сумки под сиденьем он достал не менее плотный водоотталкивающий плащ, доходивший ему до самых пят, с наглухо застегивающимся воротником. Быстро глянул на экран телефона, чтобы узнать время. Одно голосовое сообщение от Теодоры. Он легко закрыл дверь, надел плащ поверх костюма и натянул перчатки.

Через дорогу от заброшенного магазина, подмигивая грязными окнами из темноты, стоял бар. За ним начинался пустырь – идеальное прибежище равнодушных пьяниц, беглецов и развратников. Из-за плотно прикрытых дверей бара доносился шум громких голосов вперемешку с грохочущей музыкой. Такой «букет» заставил Романа сморщить нос. Через улицу он наблюдал, как едва стоящая на ногах парочка топчется около бара. Одного стошнило прямо на ботинки. Когда спазм прошел и ему заметно полегчало, пара с новыми силами вернулась внутрь, наверняка предвкушая продолжение веселья. Роман ждал. Ему не нужны были свидетели, пусть и не различающие лиц и в большинстве своем дезориентированные.

В ярком прямоугольнике распахнувшейся двери обрисовался силуэт. Не слишком твердо стоящий на ногах мужчина на ходу неуклюже пытался втиснуться в кожаную куртку. Роман наблюдал, как, покинув бар, он закурил, проверил телефон. Холодный свет экрана выхватил из темноты некрасивый профиль, заросший щетиной подбородок и тяжелые, насупленные брови. Кажется, мужчина не очень хорошо понимал, что ему делать дальше, и никак не мог определиться, куда ему идти, глядя то в одну сторону, то в другую. Докурив вторую сигарету, он взглянул на ускользающую в темноту трассу и, поежившись от холода, двинулся к нескольким припаркованным за баром автомобилям.

Это движение послужило Роману сигналом к действию. Он переходил дорогу, ничем не отличаясь от пластичной тени, незримой, неосязаемой, и был так сосредоточен на цели, что не замечал столь же легкую, скрытую в лоне ночи другую тень, куда меньше, но, что казалось бы невозможным, еще темнее. У самого тротуара Роман обернулся и, ничего не увидев в полутьме, разгоняемой одним слабым, мутным от пыли фонарем, продолжил путь. Он не собирался бросать начатое, но впервые его не покидало неприятное чувство, которое появляется, когда кто-то издалека наблюдает и навязчивый взгляд клеится к воротнику и холодит затылок. Перед тем как ускорить шаг и перейти к делу, Роман оглянулся во второй раз, но по-прежнему увидел лишь пустырь и заброшенный магазин на другой стороне улицы. Тьма за кругом света, расчерченного фонарем, стала гуще.