Оказывается, старшая сестра Григория Софья вышла замуж ни больше ни меньше как за управляющего винокуренным заводом Горского. Чтобы сохранить миф о тяжелом детстве, Шмерлинг придумывает следующее: «Все в доме изменилось. Появились новые, дорогие вещи, ковры и посуда. Горский требовал к себе особого почтения. Он тянулся к богатству и знати. Управляющий сразу же невзлюбил своего шурина – подростка, который отличался «плохим поведением» в училище и всяческими проделками.

Однажды, во время семейной ссоры, Горский замахнулся на жену. Гриша схватил его за руку. Тот весь затрясся от возмущения. Гриша выбежал из комнаты, Горский погнался за ним, но не догнал. С этого дня он еще больше возненавидел мальчика.

Раньше в семье считали, что Гриша обязательно получит военное образование. Горский же рассудил иначе, – какой мол военный выйдет из заики – и, решив избавиться от своего неспокойного родственника, отдал его в низшую сельскохозяйственную школу. Сам князь Манук-Бей по просьбе Горского взялся похлопотать перед земством, чтобы сына умершего механика Котовского приняли на казенный кошт».

Если бы биограф Котовского не был скован марксистско-ленинской догматикой, то историю отношений Горского и Котовского можно было бы замечательно описать, используя фрейдистский Эдипов комплекс. Горский подозревает брата жены в инцесте с ней и потому любым путем стремится избавиться от действительного или мнимого соперника. На самом деле излагаемая Шмерлингом версия не менее анекдотична. Горский, который ходатайствует за Котовского перед князем Манук-беем, смотрится довольно нелепо. С чего вдруг управляющий, который терпеть не может шурина, вдруг заботится об его образовании. И почему если Котовский станет офицером, то это для мужа его сестры плохо, а если агрономом – то хорошо. И стремление быть офицером как-то не вяжется с упорным уклонением будущего красного комбрига от службы в царской армии. А ведь, окончив сельскохозяйственное училище, он потом имел бы все возможности поступить на военную службу вольноопределяющимся, что открывало дорогу к будущему офицерскому званию. Скорее всего, желание стать офицером – это позднейший миф, созданный самим же Котовским уже в советское время, чтобы показать, что, став командиром Красной Армии, он фактически осуществил свою детскую мечту. А про реальное училище, из которого Котовского вышибли за неуспеваемость, Шмерлинг не стал говорить вовсе. Для того, чтобы замаскировать покровительство Манук-бея семье Котовских, и понадобилось придумывать ссору Котовского с Горским.

К сожалению, в случае с ранними годами жизни Котовского, до того, как он попал в поле зрения полиции, сначала как мелкий мошенник, затем – как дезертир, а потом уже – как знаменитый разбойник и налетчик, мы вынуждены иметь дело с мифами, сначала порождаемых им самим, а потом – советской пропагандой. Впрочем, и вокруг последних лет жизни Котовского после революции 1917 года и вплоть до его трагической гибели мифов тоже предостаточно и, из-за недостатка документов или независимых от мифов мемуарных свидетельств порой оказывается невозможно отделить правду от вымысла.

Тут следует сказать, что после того, как на исходе перестройки появились, наконец, возможности более или менее объективно и с привлечением архивных источников исследовать биографии многих героев советского времени, Котовскому в этом отношении не слишком повезло на его родине, в Молдавии. Он не принадлежал к коренной молдавской нации, будучи русским, и после появления независимого Молдавского государства у местных историков фигура Котовского большого интереса не вызывала. А ведь именно в Молдавии сохранились архивы, которые могли прояснить многие загадки юных лет «последнего гайдука», и могли также сохраниться еще устные свидетельства, передаваемые из поколения в поколение и существенно отличающиеся от канонической версии раннего периода биографии Котовского. В отколовшейся же от Молдавии по инициативе Москвы Приднестровской Молдавской Республике, население которой во многом сохранило прежний советский менталитет, Котовский остался положительным культурным героем мифа, и никаких критических исследований его биографии здесь, вполне естественно, так и не было предпринято. Кстати сказать, сама ПМР возникла примерно на той же территории, где в 1925 году была создана Молдавская АСССР, одним из вдохновителей которой был Котовский. Ее в шутку даже называли иногда «Республика Котовия».