Айрен заснул, а я сидела рядом и думала о том, как мне быть и что делать: остаться тут до утра или же, взяв вещи, уйти. Ни Тайрос, ни Войт ничего мне по этому поводу не сказали. Наверное, правильнее было бы остаться.

Но, хотя я и была попрошайкой из квартала бедняков, в первую очередь я все же оставалась девушкой. И сегодня эта девушка задорого продала свою невинность. И пусть сделала я это не в борделе, не в дешёвой комнатке с грязными застиранными простынями, а в доме бургомистра, с представителем одного из четырех высших родов, лёжа в шелке, это мало что меняло. И от этих мыслей меня начало мутить.

Я воровала, обманывала и попрошайничала. Я не была хорошим человеком. Но это были вынужденные меры. Я ведь честно какое-то время пыталась найти работу. Но поломойка, которая еле тащит тяжёлое ведро с грязной водой, никому была не нужна. И я стала тем, кем стала. Но я никогда не воровала у бедняков и не забирала последнее даже у богачей. А сколько у человека денег в кармане всегда было видно по его поведению. Да и Хосса достаточно маленький городок, где слухи и сплетни разлетаются со скоростью ветра. И я всегда знала у кого из богатеев как идут дела. И потому, можно сказать, воровала с чистой совестью.

Но я никогда бы не подумала, что буду торговать собственным телом. От осознания того, что я себя продала, стало брезгливо от самой себя и, встав, я надела платье и тихо вышла в коридор.

Дом, погруженный в ночную темноту, встретил меня тишиной и скрипом половиц, которые, казалось, ждали ночи, чтобы ожить и начать свою жалобную песню под ступнями случайного обитателя дома, идущего по ним. Сейчас, когда все жители особняка спали, и здесь не витал аромат приготовленной еды, терпких духов Ирит и запах мыла от многочисленных служанок, дом пах деревом и ирисами, а ночная влага, что царила за стенами дома, проникала внутрь, заставляя ёжиться.

Стоя и думая, куда идти теперь, остаться в доме бургомистра или отправиться домой, я увидела в коридоре тень.

— Госпожа Алия,— меня окликнула служанка.— Ваш дядя просил вас прийти к ему.

Видимо, Войт приказал ей следить за дверьми комнаты неприкосновенного. И девушка, которая явно еле сдерживала зевоту, да и по ее затуманенному взгляду было видно, что она хочет спать, не посмела ослушаться приказа, и все это время ждала, когда я выйду из комнат Грифона.

И как бы мне не хотелось послать и ее, и ее хозяина куда подальше, я не могла этого сделать и пошла за служанкой, которая , несмотря на вежливое обращение, то и дело бросала на меня не то презрительные, не то завистливые, не то любопытные взгляды. Даже ее сонливость прошла:

— Как вы себя чувствуете? Может, надо вызвать лекаря? Отправить вас к неприкасаемому, да еще сразу после болезни. — причитала она, поглядывая на меня и явно ожидая ответа.

Но ничего говорить и отвечать я не стала.

Бургомистр четко озвучил мне, что Алия особо ни с кем из слуг не обещалась, подруг не имела и вообще вела достаточно затворнический образ жизни. Помню как мне захотелось возразить и сказать, что в таком случае она бы не сбежала. Хотя с другой стороны, может, именно поэтому девушка и убежала из дома дяди, лишь только у неё появилась такая возможность.

Руптос постарался и никто из его слуг не знал об этом побеге. Каким-то образом тэру удалось скрыть побег племянницы. Возможно потому что случилось это не так давно, всего лишь пару дней назад. А так как Алия была затворницей, то было достаточно сделать вид что девушка заболела и самому носить поднос с едой в ее комнату. А значит, и мне не стоило лишний раз общаться со слугами. Тем более что где-то в разговоре я могла и проболтаться.