И строились – стук топоров, визг пил, скрип тёсел доносились отовсюду. Ударная феодальная стройка.

Покрутившись, я выбрался на берег Волхова. Детинец на том берегу не внушал особого почтения – крепостца как крепостца.

И базар при ней, то бишь Торг, также не выглядел очень уж оживленным. Да оно и понятно, Новгороду всего несколько лет исполнилось, не все еще и слыхивали о нем. Основное торжище расположено на другом конце Волхова, возле устья, в Ладоге. Ее еще Альдейгой называют.

Ладоге уже больше ста лет. Тут я усмехнулся – не прошли даром дедушкины штудии, все в памяти держится!

Углядев торговца, разносчика снеди, я мигом ощутил голод. А тут и запахи такие накатили, что я чуть слюной не захлебнулся. Достав из кошеля дирхем, я призадумался.

На лотке у торгаша румянились кулебяки, пирожки, расстегаи, а то и просто куски отварного мяса, завернутые в лепешку. Вкуснятина, конечно, но за дирхем я легко куплю десяток кур или шкурку куницы. Или нож.

Короче, надо разменять.

– Кулебяку мне, два расстегая и… Пирожки с чем?

– С ягодой и медом! – залучился представитель местного фастфуда.

– Четыре давай!

И протянул дирхем. Торговец довольно кивнул и вытащил нож. Прямо на ближайший пень положил мою серебряную монету и приставил к ней нож. Поднял голову, молчаливо спрашивая: так пойдет?

– Если кусок холста найдешь, чтобы завернуть, и хороший кусок мяса, да с хлебом, – сказал я, – то режь пополам.

– Найдем!

И протянул мне сдачу – половинку разрезанного дирхема. Аккуратно завернув мой заказ в чистую холстинку, вручил узелок мне.

– Благодарствую, – сказал я и объявил перерыв на обед.

Что сказать? Очень даже ничего. К пирожкам тем еще бы и чайку…

Но это уже капризы избалованного индустрией организма. Зато в потребленных мною яствах точно нет никаких последов цивилизации – всяких консервантов, ароматизаторов да стабилизаторов.

Поев, я украдкой глянул на часы и засобирался «домой».

Пока дойду, пока то, сё… Лучше обождать, чем опоздать.

Бодрым шагом я отправился назад, сытый и довольный. Все слопать я не смог – ничего, угощу жителей XXI века от щедростей IX.

К месту встречи я добрался в половине седьмого. Солнце уже закатилось, начало темнеть, и я нетерпеливо ожидал, когда же в воздухе очертится ярко-лиловый квадрат.

Часы пискнули, озвучивая «19.00». Я сидел на поваленном дереве, рядом с тем самым запущенным идолом, и неторопливо поднялся, готовясь сказать что-нибудь умное, типа «маленького шага человека» – как там Олдрин зачитал придумку земных пиарщиков.

Пять минут спустя мое растущее нетерпение сменилось глухим беспокойством. Прошло еще с четверть часа, и я сел обратно на бревно. Идол, как мне показалось, злорадно улыбался.

Я нисколько не сомневался в друзьях, они просто не способны были бросить меня. Значит, это МВ забарахлила.

Хотя какая мне разница? «Эмвешка» у нас не на гарантии. Кто, даже в том веке, возьмется чинить машину времени, возможно, обломок корабля пришельцев-негуманоидов?

А что? Придумали же Стругацкие звездолет-гравитабль, запитанный от «двигателя времени»? Потерпел такой гравитабль аварию в незапамятные времена, негуманоиды его починили, негодную деталь выбросили, а дед ее раскопал. И запер в тайной комнате…

Господи, поморщился я, и о чем только у меня мысли! На часах восемь скоро, ночь на дворе, а он всякой ерундой голову забивает!

И пошел я в сторону заката, ночлег искать – спать под деревом меня как-то не тянуло…

В город меня не пустили – с наступлением темноты все ворота Окольного города (то есть внешней стены) закрывались, и откроют их только утром.

Стражи на башне вошли в мое положение и дали совет – топать вдоль стены до моста, перейти на тот берег и встать на постой в Детинце. Там даже ночью принимают гостей – мало ли какой купец запоздает.