Все равно собираюсь учреждать что-то вроде полиции, нельзя без стражи, без контроля за людьми, да и за воинами тоже. Думаю, что после ряда консультаций со мной, с такой задачей сможет справится Ефрем. Столько планируется производств, что без контроля за носителями технологий, никак нельзя. А еще, уверен, что через год-другой, можно ждать и промышленных шпионов.

Покинув бумажную мастерскую в прекрасном расположении духа, я направился в храм, к Спиридону. Давненько я не общался с нашим братским капелланом. А тут он только что прибыл из Ростова, где должен был стать свидетелем событий, которые последовали после мучительной смерти князя Юрия Владимировича.

С собой в храм я нес три листа бумаги. И пусть она с шероховатостями, бледно-серая, но явно это то, на чем можно и нужно писать. То, что можно и нужно продавать. И вот для этого тоже мне нужен был такой торговец, как Арон.

– Что слышно, друг мой Спиридон? – спрашивал я с порога церкви, осеняя себя крестом.

– Слышно, друг мой тысяцкий, что мне новый храм нужен. Прихожан в десять раз больше, чем вмешает церковь, – с порога начал тут жаловаться Спирка. – Ты обещал, что строительство начнется скоро.

Я остановился, подбоченился и стал пристально рассматривать Спиридона.

– Что? Что не так? – крутился Спирка в поисках несоответствия внешнего вида. – Рясу измазал? Где?

– Ты куда моего друга Спирку дел? А? Признавайся! Мой друг с порога не станет требовать, а обрадуется приходу моему, – шутливо говорил я.

– А я-то думал… Ведешь себя в храме, как нехристь какой, а еще и тысяцкий Братства, – раскусил спектакль Спиридон. – Чего пришел-то, спросить чего? Да я и сам думал наведаться к тебе. Есть то, что и богоугодно рассказать. Ты же за этим пришел, узнать, что да как в Ростове делается?

– И это тоже, – согласился я.

– Ну, а зачем еще? Не наведать же меня, не спросить, как мне тут, в этом храме живется, где и службу добрую не провести… – причитал Спирка.

– Все, хватит уже этих стенаний по новой церкви. Я сказал тебе, что по весне начнем строить новый храм, а через год я думаю и каменную церковь начать ставить, – перебил я Спиридона. – Вот смотри! Что скажешь?

Я протянул три листа бумаги нашему настоятелю храма апостола Андрея Первозванного. Спиридон крутил, мял бумагу, даже на зуб ее попробовал.

– Что это? – спросил после долгих манипуляций Спирка.

– Бумага это. Попробуй на ней что-нибудь написать! – сказал я.

Минут пятнадцать Спиридон искал чернила, а потом еще, высунув язык, минут пять затачивал перо, но в итоге стал выводить буквы на бумаге.

– Пишет! – радостно сказал настоятель храма. – А сколько много у тебя таких листов?

– Может быть, очень много, – сказал я, понимая, что «очень много» – это тысяча, не больше листов.

Для того, чтобы переписать на пергаменте книгу, ту же Библию, нужно забить до тысячи животных. Лучше, конечно бычков, можно даже не рожденных еще. И что это по деньгам выходит? Катастрофа! Такую книгу может позволить себе только что епископ, ну, или Спиридон, которому в подарок досталось Евангелие на греческом языке, присланное митрополитом. Такая книга – это стоимость одной большой деревни, ну или чуть ли не половину от тех земель, что мне дали на пользование. Хотя тут нужно смотреть по степени развитости селений.

– Бумага дешевле, можно много переписать книг. Хочешь, так займись этим. Я дам серебра, привлеки каких дьяков, попроси митрополита, чтобы прислал. Пусть у нас тут переписывают книги, да за одно обучать детей станут. Я даже без оплаты стану поставлять бумагу… Но книги продавать станем, – предложил я бизнес, но такой, социально направленный.