Когда сержант Панфилов переночевал, а утром ушел в свою станицу Северную, то баба Рая сказала, что ей каждую ночь снился Яша, а теперь не снится.

1968 году, когда мама умерла, Катя ездила в Белоруссию в Гродно. Чистый и уютный городок.

Чеченцы Хасан Исраилов и Маирбек Шерипов в октябре 1941 года подняли восстание против русских. Они хотели отомстить за Шамиля и за то, что Сталин сделал на Кавказе колхозы. Пришлось снимать две дивизии под Москвой и совершать насильственную депортацию. Еще депортировали крымских татар. Они радостно встречали немцев и подарили командующему Эриху фон Манштейну белого скакуна. А потом Сталин вошел во вкус и депортировал всех подряд. Греков, немцев, черкесов и еще кого-то. Баба Рая рассказывала, что хорошо помнит эти глухие поезда. К ним никого не подпускали.

Чеченцы за это до сих пор с нами воюют. А крымские татары, когда в 1989 году вернулись в Крым, увидели все занятым и начали борьбу за место под солнцем. Строят без спроса магазинчики, ресторанчики, чайханы. Захватывают пляжи. Жарят шашлык и готовят плов отдыхающим.

Читал дневники символистов. Белого и Кузмина. У символистов постоянно болели зубы. От этого я захотел узнать, каково было качество стоматологии в начале двадцатого века? Были ли бор-машины? Использовали ли обезболивающие уколы? Удаляли ли нервы? Или рвали все подряд?

Теперь, когда я перечитываю Блока и Брюсова я думаю об их незавидной судьбе. Если у тебя плохие зубы, то уже к тридцати годам их вырвут. Если у тебя хорошие зубы, то они все равно будут болеть. Тут не до поэзии. Приходится лежать на диване под шерстяным одеялом с перевязанной челюстью. Полоскать зубы содой, ромашкой, зверобоем, шалфеем и надеяться, что боль утихнет. Если же боль не утихает, то какие тут стихи? Наверное, из-за зубных страданий символистов сменили футуристы. В воспоминаниях футуристов я информации о больных зубах не нашел. Там в основном о сбрасывании Пушкина с парохода современности. Я рад, что живу в двадцать первом веке – в веке борьбы с кариесом.

Во всем виноваты Бурлюки – Давид, Владимир и Николай. Они первые придумали не писать стихов, а устраивать акции. Ходить, греметь, читать лекции, дудеть, пыхтеть, непотребно ругаться, мычать, петь арии из оперетт, а стихи не декламировать.

Теперь все современные поэты поступают также. На сцене забивают гвозди в бревно, льют воду из чайника с высоты два метра в эмалированный таз, кричат в громкоговоритель, как на демонстрации, показывают публике кукиши и факи, устраивают альковные сцены, пишут манифесты, только стихи не читают.

Вообще я считаю, что самый гениальный поэт – Г.М, живущий в Казани. Он ничего не делает, только пишет стихи. В наше время это мужественный поступок.

Оказывается, у Маяковского кофта была не желтая, а оранжевая. И не оранжевая вовсе, а полосатая. Когда все футуристы со сцены мяукали, блеяли и мычали, Маяковский в цилиндре читал стихи, но ранние. Еще не блеял Хлебников, но его было плохо слышно из-за неразборчивой дикции.

Когда я ем желтого полосатика и запиваю его пивом Миллер, то вспоминаю Маяковского и Лилю Брик. Мне кажется, что Маяковский – это желтый полосатик, а Лиля Брик – баклашка пива.

Лолиту я прочел в двадцать лет и меня ничего не удивило. Но сейчас мне тридцать восемь и я поражен, что Гумберт Гумберт ничем не болел. Каждый мужчина средних лет скажет, что у него есть одна-две неизлечимых болезни, избавиться от которых можно только с помощью смерти. Гумберт Гумберт же спокойно управляется с Лолитой, с мамой Лолиты, ездит на автомобиле по всей Америке, ночует в занюханных отелях и хоть бы хны. Хоть бы кашель или температура, я уж не говорю про более серьезные патологии, вызванные бурной сексуальной жизнью. А ведь в фильме Джереми Айронсу 50 лет, но в принципе могло быть и тридцать, потому что Лолите двенадцать.