– Теперь твоя кровь смешалась с кровью агнца, и ты стала частью нашего Братства.

Анна улыбнулась, а потом тихонько задумалась о том, что отдала Иерониму не тот крестик, что носила всю жизнь, который повесил ей на шею отец, когда Ане было всего пять лет, а тот, что купила за день до обряда в одном из приходов. Затем Анну отвели в келью, раздели до нижнего белья и облачили в черную сутану. Одежда, в которой приехала девушка, старые вельветовые брючки и блузка, была сожжена во дворе, рядом с церковью, что символизировало «полное перевоплощение».

На пьянку, которая обычно должна была последовать после завершения ритуала, новая «посвященная» не осталась. Прямо в сутане уехала домой. Там достала из коробочки крестик и посмотрела на него внимательно. Аня о чем-то задумалась, а потом спросила Грэя:

– Кажется, Грэй, я обманула их. Подло это.

– Не думай так, Анна. Мы используем их в наших целях. Только они могут провести этот обряд.

– Я знаю, но всё равно… мне не по душе. Как мне быть? Нельзя быть христианином и готом одновременно.

– Считай, что ты христианка по сущности своей, а гот только по называнию.

«Чтобы познать „огонь“ – нужно часами смотреть на огонь, а потом потрогать его руками. Чтобы познать „воду“ – нужно быть в воде, слиться с ней. Чтобы познать „воздух“ – нужно летать. Чтобы познать „землю“ – нужно умереть…» – бормотала про себя Аня, идя по улице.

«Познать «огонь»… познать «ветер»… познать «воду»… «земля»

Анна остановилась, затем достала свой телефон и позвонила Матвею.

– Матвей, хочешь мне помочь? Отвезешь меня за город? Что? Странная просьба? Что в ней странного? Давай, сделай! Мне очень нужно! Спасибо!

– И как она, Матвей, нас вспоминает? – спросил юношу Давид Рафаилович в первой декаде августа.

– У неё была странная просьба.

– Какая?

– Попросила, чтобы я её отвез за город, чтобы пожить пару недель в палатках. Никак не думал, что о таком попросит, особенно после того что случилось. Но была настолько настойчива, что я не смог отказать.

– Интим не планируете? – ехидно и довольно грубо поинтересовался Давид.

– Не-е… – потянул Мотя, – С Анькой это невозможно! Она обещала деньги мне заплатить, если буду просто сопровождать и больше ничего.

– Сколько?

– Тридцать тысяч. Сумма за две недели, так скажем, приличная. Половину сразу, вторую, если буду себя вести хорошо, в самом конце.

– За две недели сумма и вправду неплохая. Что ты должен делать?

– Ничего, просто сопровождать, кормить, поить, присутствовать при каких-то делах.

– Узнаешь каких? Ну, для нас?

Матвей задумчиво покачал головой.

– Попробую, но осторожно. Не буду рисковать. Опасно это…

– Почему опасно?

Новосельцев задумался, а потом рассказал все как есть:

– Анька быстро выросла за пару месяцев. Выросла не физически, а морально. И растет теперь каждый день. Читает стихи на латыни, изучает древние талмуды и манускрипты, чертит какие-то знаки постоянно… Сатанизм в общем тотальный. Хуже другое. Она научилась читать мысли людей и двигать предметы.

– Чего-чего? – удивленно спросил Алхазов.

– Буквально так. Вчера на моих глазах сдвинула коробок сантиметров на десять-пятнадцать. Потом сделала так, что все спички в нем сгорели, хотя он был закрыт.

– Телекинез… круто! Не думал, что когда-нибудь столкнусь с такими способностями. Что-нибудь было ещё?

– Пока не видел. Наверное, всё впереди…

– Про нас с Рашидом ничего не говорила?

– Про вас, Давид Рафаилович пару раз говорила и отзывается в целом хорошо. А про Рашида ни звуку. Будто нет его вообще. Ни разу никак и никогда. И ничего про то, что случилось на раскопках тоже. Ни слова. Я её пару раз спрашивал. Ответила, что теперь всё это безразлично. – С великой грустью в голосе завершил обмен мнениями Матвей.