Даже сама не знаю... Но так погано я себя никогда не чувствовала!

— Лер, — сверлит меня гневным взглядом, отталкивает мою руку от себя. — Прекрати строить из себя невинную овечку. Сделала из себя продажную бабу.

— Ты совсем не изменился, — шепчу дрогнувшим голосом, но Рамиль игнорирует мои слова. 

Снова оскорбляет, снова унижает. Зачем я вообще решила дать ему шанс? Зачем я решила поговорить? Рассказать о малыше?

— Какой срок?

— Что?

— Какой срок беременности? — цедит сквозь стиснутые зубы.

— Одиннадцать недель.

— Отлично, — смеется, запрокинув голову назад. — Лер, меня не было в городе два месяца. И перед отъездом мы с тобой больше недели не спали. И что, ты думаешь, я поверю в чушь, которую ты несешь?

— Не спала с тобой потому, что у меня была задержка! — перехожу на крики, не в силах сдержать эмоции. — Ты забыл, что нам врач говорил, да?

— Прекрати орать на меня! Я не буду воспитывать твоего отпрыска, которого ты нагуляла на стороне! — шипит сквозь стиснутые зубы. — Пять лет у нас не получилось, и на тебе момент! Я уезжаю по делам, а когда возвращаюсь, ты уже беременна. И всё это после того, как я узнаю о твоей измене, Лера!

— Это неправда, — мотаю головой, закрывая лицо ладонями. — Всё это неправда! Я тебе не изменяла!

— Хватит! — кричит он, направляясь к шкафу. Достает оттуда какую-то бумажку и возвращается обратно. — Смотри! Открой глаза и внимательно смотри, Лера. Вот, видишь?

Рамиль тычет пальцем в нижнюю часть бумаги, но я ничего не вижу. Не понимаю. Слезы застелили глаза.

— Тут написано, что я бесплоден. Я не могу иметь детей. А ты... Помнишь, как ты отказалась взять малыша из детского дома? Сказала, что хочешь родить сама. Для этого не нужно было лезть в трусы к моему брату, Лера! Могла бы по-человечески развестись! Войти замуж за другого и родить в браке!

— О боже... Да это же ложь, Рамиль. Как ты не понимаешь... Нас специально пытаются разлучить! Подставляют! И это не чужие нам люди!

— Нас? — понижает тон. — Нас, Лера? Нас никогда не было!

Я отстраняюсь от бывшего и решаю промолчать. Пусть остынет, и я попытаюсь объяснить все ему заново. Захочет — сделаем тест ДНК. Я готова унизить себя, лишь бы враги не добились своего. Хотя... Нужно ли мне это? Не проще плюнуть на этого предателя и уехать в другой город? Построить новую жизнь...

— Я женюсь, Лера, — бьет он словами. — Моя женщина переезжает завтра сюда, в мой дом. Я думал, ты давно ушла. Мы же вроде как развелись. Так вот, — грубо и безразлично бросает, очередной раз рассматривая меня с ног до головы, — собирай свои тряпки и иди к своему любовнику. Тебе больше в моем доме места нет. И учти: ты от меня больше ни копейки не получишь. Мирно расходимся и устраиваем свою жизнь заново. А о том отпрыске, — кивает на мой живот, — пусть папаша заботится! А также Макс вполне может оплатить еще и лечение твоего братишки, который лежит грузом на моих плечах уже три года.

Я не верю своим ушам, и во мне кипит ярость. Не знаю, что меня больше всего задевает. От чего больнее. От того, что он женится? От того, что я ухаживала за его матерью-инвалидом уже несколько лет и при этом никогда не считала ее грузом? Или же от того, что он назвал моего сына...

— Заткнись! Не смей так называть моего малыша, ты понял меня? Как раз ты учти: еще раз подойдешь ко мне хоть на шаг — я за себя не ручаюсь, Рамиль! Ни я, ни мой малыш больше тебе не принадлежим. Между нами все кончено!

Я, разворачиваясь, покидаю комнату, забрав лишь сумочку с документами, слыша за спиной ругательства. Не нужны мне тряпки, купленные на его деньги. Да и вообще ничего не нужно, напоминающее мне о нем. Рамиле. Человеке, которому я посвятила семь лет своей жизни, храню верность даже после развода. А он за пару месяцев нашел себе другую, более того, уже женится. Даже если я буду умирать без него... Я себе на горло наступлю, но никогда не прощу его. БОЛЬШЕ. НИКОГДА!