Ан нет, Наталья свет Евгеньевна, не выдержал ее благоверный. Сбежал к заместителю главного бухгалтера в фирме, где работал программистом.

Сбежал постыдно, поджав хвост, когда она на очередной вызов уехала посреди ночи. И не было-то ее всего полтора часа, не больше, а он все успел. Успел и вещи собрать, и одеться, и записку прощальную к холодильнику пришпилить. И даже постель успел заправить, умник!

Она потом поняла, что все заранее было подготовлено: и сумка с вещами упакована, и записка написана. Глодал лишь болезненный интерес: как долго зрело в нем это решение, когда он начал ей изменять с этой бухгалтершей? Не просто же так он посреди ночи к ней завалил с пожитками? Здрасьте, примите?…

Нет, конечно! Крутил интрижку, еще живя с ней – с Натальей. Бухгалтерша, видимо, начала деликатно наседать, манить, зазывать. У супруги ума и интуиции не хватило все это вовремя почувствовать и среагировать. Это в работе она ас, каких мало. А в сердечных делах – дура дурой. У нее под носом изо дня в день совершалось предательство, завершившееся бегством, а у нее даже и тени подозрения не возникло. Да и не вязались как-то личностные характеристики ее благоверного с человеком, способным на измену. А способен оказался, мерзавец, еще как способен! И ведь даже не позвонил ни разу после того, как удрал. Даже не извинился! А на развод додумался со своей бухгалтершей притащиться.

На соперницу Наталья почти не смотрела, первым молниеносным взглядом оценив, что засиделась тетка в одиночестве, ей все равно кого заполучить. В рукав куртки удравшего от Натальи мужа вцепилась мертвой хваткой. Так и ходила за ним, как близнец сиамский. Только раз лишь отпустила, когда тому в туалет приспичило. Рукав-то выпустить выпустила, но возле двери в мужской туалет торчала как телохранитель.

«Ну и ладно», – решила тогда Наталья, подписав все бумаги. – Живите долго и счастливо. Живите и размножайтесь». А она себе и не такого найдет, она же умница и красавица, она же состоявшаяся и самодостаточная! У нее хорошо оплачиваемая работа, квартира, машина.

Храбриться получилось лишь до порога собственной квартиры. Стоило его переступить, как слезы брызнули из глаз, будто на макушку надавил кто могучей железной лапой. Ревела очень долго и очень горько, как на маминых похоронах десять лет назад. Потом еще месяц нет-нет да всхлипывала. Затем понемногу начала успокаиваться, костенеть и работать, работать, работать на износ. Досрочно получила повышение по службе, кучу благодарственных представлений, а вот найти себе «еще и не такого» так и не получалось.

Светка ругалась, плевалась и шипела, что она себя на этой работе хоронит, что давно пора было бы и мужика себе завести, а уж если не хочет замужеством себя опять связывать, то хотя бы ребеночка родила.

– А как же я одна с ребенком-то, Свет? – недоумевала Наталья. – Что я ему скажу, когда он вырастет? Что папа был летчик или геолог? Как же, Свет?

– А так! Как все, так и ты! Знаешь, какое это счастье!!!

Она не знала и рискнуть не решилась, хотя детей любила очень. И продолжала пахать как вол. Год, другой, третий. Все как-то нормально шло, без особой радости и без особых разочарований. Уставала порой так, что наслаждалась своим одиночеством. Упивалась им, когда в выходной, если он случался, не нужно было никуда спешить, ни с кем не разговаривать, ни для кого не готовить, не стирать. А можно было просто валяться на диване с горой любимых журналов и пакетиком любимых пряников с начинкой и ничегошеньки не делать.

Упивалась…

А потом в один прекрасный момент вдруг – бац!