– Еще какие-нибудь приказы будут, муж мой? – ядовитейшим образом поинтересовалась девушка, принимая мою руку при выходе из местного трамвая.

– Молоко, – подавив в себе желание мученически вздохнуть, сказал я, – Анна Эбигейловна будет подавать тебе молоко утром и вечером.

– Молоко? – удивилась девушка, глядя на меня сверху вниз.

– Да. За вредность.

Книга на её поясе гыгыкнула мужским голосом. На щеках Кристины вспыхнул небольшой румянец.

– «Ты с ней носишься как с хрустальной куклой…», – недовольно пробурчала Фелиция у меня в голове, – «Если получится как с той, огненноволосой, не говори, что я тебя не предупреждала! Ты постоянно ошибаешься в женщинах!»

– «Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, даймон. Я помню свою старую жизнь, ты восемнадцать лет притворялась моей старой доброй подругой, но вот уже прошло столько времени, а ты ни разу не вспомнила Юджина Соларуса, твоего подопечного…»

– «И что это значит?!», – осведомилась внутренняя брюнетка.

– «То, что я не всегда ошибаюсь».

Даймоны, демоны, эйри, да хоть черт на ступе – они не люди. Некоторые из них прекрасно умеют притворяться нами, но прокалываются на таких вот «мелочах». Достаточно заметить пару из них, как перестаешь обращать внимание на милую внешность, декольте и ноги, обнаженные чуть ли не до места, из которого они растут. Нет уж…

Мужчина, ожидавший нас в отдельном кабинете, не производил впечатление опытного бойца с иномировой заразой. Весь его потёртый временем облик буквально кричал о том, что этот сорокалетний мужчина – обычный городской житель из самых небогатых благородных, обреченный ежедневно ходить на работу и давно свыкшийся с этой мыслью. Единственное, что выделяло этого спокойного до меланхолии господина, выжидательно рассматривающего входящих в кабинет нас – это свисающая с его пояса чернокнига. Государственная, четырехцепная.

А еще взгляд его блеклых, но очень цепких глаз.

– Ваши сиятельства, – он отвесил небрежный, на грани приличий, поклон, – Ежов Алексей Дмитриевич, ревнитель петербужский и особый поручик отдела Дознания того же города. Честь имею.

После того, как мы представились, Ежов некоторое время помолчал, жуя свои сухие тонкие губы и играя желваками, а затем с запинкой предложил «общаться без чинов, ибо дело такого не терпит». На что мы, конечно, согласились. Еще бы.

– Не думал я, что жизнь сведет меня с супружеской парой, – продолжил Алексей Дмитриевич, – но мало ли каких чудес не бывает. Итак, курсанты, что я о вас знаю…, поправьте, если ошибусь? Итак, первый курс академии, полные отличники, можно сказать, лучшие из лучших. Тем не менее, всего первый курс. Ратного опыта с чернокнигами слёзы… кстати, именно поэтому назначили меня. Не обольщайтесь, я не великий мастер сам, скорее наоборот, поэтому боевку вы будете подтягивать сами, в академии. Барон Медичи обещал этому способствовать. Как – не ко мне. О полевой практике тоже можете не думать, заниматься мы будем отнюдь не разъездами по полям и лесам. Да…

– При всем уважении, но чем тогда мы будем заниматься под вашим началом? – процедила Кристина, явно пребывающая не в восторге.

– Это вам преподают на третьем курсе, – начал объяснять наш новый начальник, -

У ревнителей существует некоторые… специализации. Лишь малый процент обучившихся попадает на них, но, тем не менее, они есть. Делятся они следующим порядком: на боевые, на разведчиков-одиночек, и… на городских. На следователей.

– Городские ревнители? – спросил я со скепсисом.

– Именно так, князь, – серьезно кивнул мне Ежов, – Бытует мнение, что «городской» в первую очередь означает инвалида-ветерана, которому платит город за бдение, но это не совсем верно. Мы, городские ревнители, работаем в тесной связке с Управой. Мы, как и все остальные, ищем порталы и закрываем их. Только вот особенность нашей, а теперь уже и вашей деятельности заключается в самой специфике порталов, которые мы разыскиваем. Особенные порталы, ваши сиятельства. Те, которые были обнаружены, а затем и использованы для своей выгоды людьми. Сокрыты ими. Ваши таланты, господа, смею заметить, великолепно подходят для подобной работы. По крайней мере, начало весьма многообещающее.