«Такой три раза сдвинешь по наковальне, пока весь проработаешь!» – мелькнула у Эдгара дурацкая мысль.

Блестящее лезвие взвилось, опустилось и затем вновь поднялось, но уже не сверкая в свете луны. Вопли разбойников слились в один отчаянный рев. Вначале они, ошеломленные появлением всадника, попытались напасть на него всем скопом, но тотчас пожалели об этом. Прошло всего несколько мгновений, но уже не менее шести-семи тел корчились на земле в кровавых лужах, а остальные с ужасом отпрянули, пытаясь спастись бегством.

– Адское пламя! – завопил предводитель шайки, и его перекошенное лицо стало белее поднявшегося над лесом лунного диска. – Да ведь это тот самый демон здешних мест, Седой Волк! А я-то не верил!

С этими словами разбойник, уже не думая о своих гибнущих товарищах, кинулся к коню Эдгара и, мигом перерезав узду, которой тот был привязан, попытался вскочить в седло. Однако Брандису вовсе не понравилось такое посягательство со стороны чужака, и он, развернувшись задом, так въехал копытами в грудь разбойника, что не помогла и кольчуга – хрустнули ребра, послышался отчаянный вскрик, а затем предводитель упал и остался неподвижен.

Остальные грабители метались меж стволами деревьев, норовя поскорее исчезнуть в чаще, но до густых зарослей было далеко, а луна светила уже во всю силу. Один из лучников пустил стрелу во всадника, и та, кажется, попала в его руку выше локтя, но всадник даже не качнулся в седле. Новый прыжок коня, и меч снес голову лучника с плеч так легко, будто то была головка цветка.

При этом грабители были опытными разбойниками: в самом начале, когда верховой так неожиданно возник между ними, иные из них попытались, применяя известный прием, подрезать ноги его коню, но всадник трижды, умело натягивая поводья, заставил могучее животное быстро обернуться вокруг себя, при этом длинный меч косил и косил нападавших.

Из двадцати бродяг, имевших несчастье в ту ночь напасть на французского странника, спаслись бегством человек пять-шесть. Один из них был тот, кого Эдгар свалил кулаком. Очнувшись от беспамятства и увидав, как ночной призрак крушит его товарищей, бродяга приподнялся и уполз в кусты, доказав, что человек иной раз может передвигаться на четырех куда скорее, чем на двоих.

Самым жутким во всем, что произошло на лесной прогалине, возле упавших деревьев, было полное молчание нападавшего. Громадный всадник, облаченный, как успели рассмотреть путники, в обычную кожаную куртку, без кольчуги или иных доспехов, не только не проронил ни слова, но вообще не издал ни звука, будто это и впрямь был не человек, а грозный дух леса. Только конь под ним сопел и фыркал, беспрекословно повинуясь каждому движению узды. И когда все кончилось, этот конь застыл неподвижно, не проявляя даже естественного для лошади возбуждения, вызванного пережитой опасностью и запахом крови.

Эдгар стоял и изумленно смотрел на грозное видение. Во время схватки всадника с разбойниками, точнее во время их избиения, молодой человек сперва ринулся было помогать неизвестному, но тотчас и отпрянул: тому явно не нужна была его достаточно неуклюжая помощь, а находиться вблизи страшного меча кузнецу из Лиона показалось неосмотрительным. Впрочем, он вскоре узнал «лесного духа» – его непокрытая голова блестела в лунном свете чистым серебром, да и все остальное: одежда, конь, – все слишком походило на того самого загадочного охотника, которого они с Ксавье видели несколько часов назад с высоты обрыва в мирной долине реки. Теперь, рассматривая этого человека с близкого расстояния, Эдгар убедился, что в первый раз глаза его не обманули: то был настоящий великан – сидя в седле, он казался ростом не меньше туазы, а скорее всего и куда выше